На осколках гордости - Ольга Савченя

— Думаешь?

— Уверена.

Сколько осталось метров листику до стола? Первые звезды тускло подмигивали в окно.

— Почему не поверил, что Волтуар позвал? — полюбопытствовала, чтобы разбавить скуку. Все же в библиотеках вечерами тоскливо.

— Почему не поверил? Поверил. Как оказалось, опять зря…

— Кейел…

— Что, Аня?

И ответить нечего… Обвинять его, что он тоже не меньше виноват? Не получится. Мы с ним договаривались, что будем командой. Не получилось… Доверие не сломалось, изначально разломано было. Хлипкая конструкция, ненадежная. Чего же мы тогда еще ждали?

— Ты скучал по мне? — прямо спросила я. Во рту пересохло, в горле запершило.

Кейел усмехнулся. Неприятно…

— С Айвин сложно соскучиться.

— Неприятно, — повторила я вслух. Не удержалась.

Поежилась, крепче обняв ноги. Казалось падаю, но ведь не могла.

— Не обольщайся. И Тодж по тебе не скучал. Ему просто запах роз не нравится.

— Почему Айвин не скажешь?

— Ей нравится.

— Но Тодж… — я замолчала. А так ли Тодж важнее?

— … привыкнет. Воспоминания забудутся, заменятся другими: лаской, нежностью.

— Какие воспоминания? — уточнила я. Почему-то показалось, что говорил он о себе, а не о Тодже.

— О розах, — ответил он. Значит, ошиблась. — Имели дело с садовницей. Так, контракт-мелочевка… Она розы всех видов выращивала. Пока к ней возвращались с отчетом и за оплатой, она умудрялась меня отвлечь и пару перьев у Тоджа выдрать.

— Зачем?

— Украшения делала. Серьги, ожерелье, даже браслеты умудрилась из перьев сплести.

— И Тодж не укусил?

— Разве он может? — кажется, удивился. — Я его от этого дела сразу отучал.

Я усмехнулась, вспоминая о шраме на ягодице. А Кейел продолжал:

— Потом только заметил, что она ему неплохо перьев выщипала. Украшения ее тоже видел. Больше с ней не связывались, хоть она еще на какую-то садовую нечисть жаловалась. Как думаешь, может, она ее сама разводила?

— Чтобы вас заманить?

— На что только женщины не идут ради красоты, богатств и статуса…

— Кейел…

— Он не скучал по тебе. И я тоже. И Айвин ты не нужна. Она ко всем относится одинаково. Просто ты выжила в реке. Ей интересно, что у тебя в организме есть такого, чего нет у нас. Вот и все.

— Теперь мне ждать, когда она меня вскроет? — запрокинула я голову, прикасаясь затылком к твердой двери.

— Она безобидна, — небольшая пауза… Как же злит! — Мне с ней хорошо, Аня.

— А мне с Волтуаром, — сказала я, одернув подол.

— Ему лучше не знать, что нас с тобой что-то связывает.

— А нас что-то связывает?

Многое: объятия, поцелуи, разговоры у вечернего костра, смерти врагов и мои… Воспоминания, от которых я не избавлюсь.

— Ненависть, — припечатал Кейел и замолчал.

Листик ударялся о ножку стола, но ветерок не сдавался — раскачивал, нещадно двигая его, не замечая, как обламываются самые сухие кусочки. Осколки рассыпались по полу.

— Ты об этом хотел поговорить?

— И об этом тоже.

— А о чем еще? — спросила, закрывая глаза, наслаждаясь его голосом.

…Недолго. Он снова молчал, кажется, не собираясь отвечать.

— Кейел?

— Что, Аня?

До сих пор тут… Собирается уходить или будет держать меня в заточении, пока не придет рогатый принц и не спасет свою принцессу? Если принц не поспешит, я окоченею…

— Волтуар позвал. Честно, позвал! Метка нагрелась. Мне нужно идти.

— Врешь.

Шумно выдохнула, собиралась убеждать дальше, но услышала.

— Он ведь уехал после обеда. Говорил, что в обители задержится до полуночи.

— Вот как…

— Значит, соврала?..

— А он не уехал? — изумилась я, приподнимая голову и хмурясь.

— Не уехал.

— Ты тоже соврал.

Сидеть становилось совсем невыносимо. Я шмыгнула носом, потерла голые руки, стараясь разогнать мурашки. Почему он ждет за дверью? Если выйду не пострадаю ли? Сколько терпения у хищника?.. У меня точно осталось невероятно мало.

— Кейел, ты меня даже в туалет не отпустишь? Условимся, что я потом вернусь обратно, если тебе так нравится тут сидеть в моей компании.

Тишина такая. Ушел? Нет. Тихий смех набирал оборот. Расхохотался. Весело ему…

Листик надоел, а на глаза даже ваза с цветами не попадалась… Библиотека, чтоб ее! Не могли удобства внутри оборудовать?..

Я растерла щеки и зевнула. Скрестила руки, положив их на колени. Посмотрела на потрепанный листик. Воспоминания не проходили. Зажмурилась, стараясь отогнать вредные мысли. Почему я думаю, что ему с Айвин так же «хорошо», как и мне с Волтуаром? А если и поговорить об этом пришел?.. Мозги у тебя напрочь отшибло, Аня! Вдохнула поглубже и заставила признаться, больше ни секунды не раздумывая:

— Мне плохо без тебя…

Голос пропал на мгновение. Рваный выдох, а сердце бьется где-то в горле. Слезы скатились по щекам. Я закусила губу, втянула воздуха побольше, а затем продолжила:

— Кейел, я не думала, что все так сложится. Легла на алтарь и только потом… я не могла вернуть все, как было. Кейел, я так тебя… — шмыгнула носом, вытирая щеки и хватая воздух ртом. Зачем я признаюсь ему? Будто он способен понять… — Кейел?..

Тишина. Давящая, звонкая.

Я поднялась, осторожно выглянула в коридор. Пустота…

Наверное, на полуразрушенном космическом корабле было бы проще…

Было бы проще, если бы я выла от абсолютного одиночества, тосковала по обществу и медленно забывала, как вообще говорить. Какие бы тогда шансы у меня оставались свихнуться до собственной смерти? Спасение в сумасшествии…

Я протянула руку к потолку, окрашенному ночной синевой, указательным пальцем повторила линию узора, в котором поселилась глубокая тень. А на рассвете солнце разгонит тьму.

Болезнь солнца…

Расслабила руку, позволяя ей упасть на мягкую кровать.

Артефакт Смерть солнца вызывает потерю памяти. Интересно: полную или частичную? Не разбираюсь в них… Но, наверное, в какой-нибудь из форм амнезии отыскалась бы та, которой я была бы рада.

Есть ли шанс воспользоваться Смертью солнца, позабыть обо всем, а затем сразу же вспомнить, что мне нужно Сердце времени?