Диверсанты из инкубатора - Михаил Нестеров

Сангалло едва не вздрогнул, услышав:

– То, что нужно.

Убит русский генерал, фигура одиозная. Итальянские спецслужбы предоставили ему убежище. На человека, получившего статус политического беженца, совершено покушение, – это то, что нужно?

Сангалло показалось, Вентура подслушал его мысли: шумиха, огни, оцепление, близость журналистской своры, чей лай уже стал различим сквозь шум моторов и пересвист сирен. Все это было нужно ему, полковнику Сангалло. Он рисковал, фактически подставляя своих бывших боссов, но то была обязательная плата за риск, как цена за входной билет на красочное шоу.

Он ожидал пересечения интересов, но сила, управляющая ими, направила их параллельными курсами. Ничего не понятно.

– Мне следовало раньше открыться перед тобой, – все больше запутывал ситуацию Вентура. Такие слова Сангалло мог принять от своей молодой жены. И дальше последовало продолжение в схожем духе: – Как только ты стал членом нашего клуба.

– Наверное, меня угораздило стать членом клуба «Единорог», – мрачно пошутил Сангалло.

– Неважно, о каком членстве идет речь, – ответил Вентура находящемуся в растерянности полковнику. – Иметь одинаковые клубные карты с шефом контрразведки – дело почетное, не так ли?

– Да, босс.

Полковник, ожидая продолжения, пришел к выводу, что Вентура открывать свои карты не спешил, он резонно предположил, что откровение придет к нему на вилле.

Сангалло обратил внимание на три или четыре схожих джипа, следовавших за одноклассником генерала. С одной стороны, такой эскорт на дороге, просившейся называться президентской, Вентуре не грозит ни прокол колеса, ни шлепок о лобовое стекло разбуженного кузнечика.

Джип въехал в открытые ворота и остановился посредине двора. Вентура открыл дверцу и вылез, шумно сопя. Оглядевшись, подозвал полицейского в белой форме. Отдав ему какую-то команду, которую Сангалло не расслышал, жестом руки поманил полковника за собой. И буквально тотчас прояснился смысл приказа. Полицейские сели в свои машины и выехали за пределы виллы.

«Секретность, какая она есть», – усмехнулся полковник.

– Я был здесь месяц назад, – поделился сокровенным Вентура. – Когда был убит генерал Фокин. Как и его, меня подняли с постели. За мной, пожалуйста, – поторопил он Сангалло. – Я хорошо ориентируюсь в этом доме. Вы же в курсе, что вилла является одной из резиденций службы.

Сангалло проследовал вслед за шефом в подвал. Там находились несколько человек в штатском. К тусклому свету в винном погребе прибавился слепящий жар одинокого софита, провод которого прятался за винными бочками.

Свет падал на человека лет пятидесяти. Парик съехал с его головы и казался дохлой крысой, укусившей этого человека. «Отвратительная сцена», – поежился Сангалло.

Вентура, бегло оглядев труп подчиненного, представил его полковнику:

– Майор Дарио Гардиан.

– Очень приятно, – еле слышно буркнул Сангалло и прошептал свое имя, представляясь мертвецу: – Пальмиро…

На теле Дарио Гардиана не было видимых повреждений. Сангалло незаметно усмехнулся: «Этот военный умер не так, как мечтал. Его честь военного могла спасти пуля».

Мысли уводили полковника в неизвестном направлении.

Он едва не прозевал жест генерала. Тот, не без труда протиснувшись между двумя бочками, махнул рукой:

– Смелее, полковник.

У дальней стены было где развернуться. Шеф шагнул в сторону, давая возможность полковнику увидеть еще один труп.

Боже…

Сангалло совсем забыл про откровения шефа. Тот имел честь находиться здесь месяц назад, в тот день, когда был убит русский генерал…

Что, черт возьми, здесь происходит?

И вдруг явилась мысль: кто-то на месяц опередил русских диверсантов, итальянскую группу антитеррора во главе с полковником Сангалло…

Он уже плохо помнил задержание Левицкого, и вот сейчас, когда он прошел через огонь и воду, мог бы удивленно поднять брови: «А был ли Левицкий?»…

А был ли генерал Фокин?

Сангалло не раз видел его по телевидению. Но больше всего запомнился русский генерал на снимке в газете. Он сидит на диване в вольной позе: одна рука покоится на спинке дивана, другая на колене. Под пиджаком белоснежная рубашка с открытым воротом. Поддернутая штанина открывает на обозрение длинный носок. Взгляд генерала кажется доброжелательным. Поза говорит об открытости. Доступное лицо подтверждает все строки статьи, каждое сказанное им слово. Он словно игнорирует угрозу, тем не менее настроен решительно.

Этот снимок был помещен внутри довольно обширной статьи. А начало лежало на первой странице, где также был помещен портретный снимок Фокина, а ниже – его литературный портрет, а также ключевой вопрос журналиста и начало ответа русского генерала…

Из оцепенения Сангалло вывели слова Вентуры.

– В любой случайности можно найти закономерность. А еще точнее, случайности базируются на закономерностях.

Раньше он случайность трактовал по-другому, припомнил Сангалло: когда между событиями нет никакой связи.

Он все же озвучил свои мысли, опасаясь заблудиться в туманных высказываниях шефа:

– Что здесь происходит?

– На руку нам сыграл тот факт, что Фокин успел озвучить свои намерения, а мы позволили СМИ распространить их. Мы ответственно подошли к вопросу безопасности русского генерала и выбрали местом его работы эту резиденцию. Мы опасались за его жизнь, определили сроки, в которые могли бы уложиться российские спецслужбы, чтобы устранить Фокина. Подготовка и реализация подобной операции могла продлиться минимум четыре месяца. Это с учетом секретной виллы; новое местожительство генерала еще нужно было установить. Но потом случилось нечто из ряда вон выходящее, что заставило нас принять контрмеры, разработать и приступить к реализации спецоперации. В первую очередь мы через СМИ распространили несколько фото генерала на этой вилле и дали возможность журналистам распространить эти сведения.

– Зачем?

– Чтобы облегчить русским работу, дать диверсионной группе зеленый свет. Помните, я сказал, что случайности базируются на закономерностях?..

1

Месяц назад

Вчера вечером генерал Фокин вернулся из Венеции. Только вчера он понял, почему этот город, разбросанный на островах Венецианской лагуны, называют городом недовольных жителей. С рассветом под окнами собираются толпы туристов. Есть ли личная жизнь у венецианцев? – задался он вопросом. Похоже, нет. Ни в богатых, ни в бедных кварталах. Здесь все красивое, ценное, неповторимое давит цифрами. Исторический центр – население сто тысяч человек – расположен на ста восемнадцати островах, разделенных полутора сотнями каналов и проток, через которые переброшены четыреста мостов.