Мужчина несбывшейся мечты - Евгения Михайлова

— Был. Давно. Решительно бежал по велению интуиции, не дожидаясь, пока все начнется. Свалил с концами, оставив ей свою квартиру, до того как она озвучила ряд вопросов. Почему Зинкин муж живет не только на зарплату, купил ей дом и третью машину. Он ведь тоже служит в полиции. Почему я не арестовал соседа, который занял ее место на стоянке и назвал ее хамкой. И почему я не хочу детей.

— И почему третье? Потому что жену не любил?

— Не любил, наверное. Но дело не в этом. Ужасный у нас профессиональный опыт. Я так и не понял, как другие люди такое могут пережить. Растишь любимого сына, а в него воткнул нож пьяный урод. Вызвал ноль-два на драку, а родная полиция, вытаскивая сына какого-то бугра, подкинула наркотики твоему ребенку и повесила на него дело лет на десять. А на зоне пытки и пир «королей». Или у тебя дочка, нежная, милая, чистая. А ей навстречу выйдет какой-то Герман с больными мозгами и отсутствием тормозов. Страшно это, Сережа. Только это и страшно. Никогда не боялся за свою жизнь. Масленников подтвердит: жизнь просто или есть, или нет. Я не хочу бояться оставить сирот. И мне комфортно жить бобылем, знать, что никогда не стану осиротевшим отцом.

— Да… — задумчиво протянул Сергей. — А начинали мы наш свободный вечер после маленького успеха так хорошо и весело. Предлагаю допить водку и заесть мороженым нашу грусть. И оставайся у меня ночевать. Я регулярно убираю комнату бывшей жены, там красиво и уютно. Тебе понравится. Как ты заметил, я долго изучал науку получения удовольствия от свободы. Семейная жизнь — чисто теоретическое счастье. Завершенный брак — главная победа того, кто не создан для блаженства.

Антон вернулся к работе. Он вернул в свою жизнь встречи с Марией. Ее лицо потеплело, порозовело, глаза стали томными, в губах был ответ на все его вопросы. Он приезжал к ней каждый вечер, и в тот момент, когда переступал ее порог, унималась, засыпала до утра их общая отчаянная тревога.

Они никогда не тратили время на сон, но на рассвете, отрываясь друг от друга, мечтали об одном и том же. И никогда друг другу в том не признавались. Они представляли себе позднее утро выходного дня. Как они вместе проснутся, как поймут, что ему не нужно уходить. Как не умрут от счастья только потому, что счастье вдохнет в них совсем другую, спокойную и полную жизнь.

Да, Антон по-прежнему уходил на рассвете к своей жене. Это время устроило их обоих. Вечер вдвоем на пепелище их бывшего семейного гнездышка стал невыносимым не только для Антона, но и для Кристины. Звук его голоса, его запах, его жесты и привычки — все, что ей так нравилось когда-то, теперь вызывало острую смесь эмоций: тоску, желание, раздражение, ненависть. А когда она знала, что Антон просто уже спит до утра за стенкой, буря утихала, душа переставала рваться. И да, Кристина тоже представляла себе позднее утро, когда он никуда не уйдет. А все, что связано с его страшной любовью, предательством, Марией, останется только в болезненном участке памяти, который можно будет обойти, залечить.

К концу недели этот новый порядок, насыщенный, напряженный, жестокий и неотвратимый, доводил Антона до степени крайнего изнеможения. И в очередную ночь с пятницы на субботу он вдруг понял: еще один рассвет с разрывом их окровавленных душ они просто не вынесут. Он увидел, как между шторами разгорается родившийся день, повернулся к Марии, которая уже напряглась, приготовившись к новому приступу привычной и нестерпимой боли, и сказал:

— Самое время поспать, правда? Если проснешься раньше меня, приготовь, пожалуйста, омлет с сыром.

Так Антон вырвал у собственной совести еще полночи и полдня. Вернулся домой часа в три. Встретил ненавидящий взгляд Кристины. Сунул в микроволновку разогревать обед для нее и ушел в свою комнату. До понедельника оставалась вечность. И на протяжении этой вечности он будет заниматься самоистязанием, убийством всякого смысла и ложью. И что он спасает такой невероятной, такой безумной ценой? А решение всего — рядом. И Антон протянул руку к шкафу, где валялась его спортивная сумка. Он всего лишь бросит туда несколько рубашек, белье и зубную щетку. И запустит в их судьбы новый порядок, толчок, с которого нельзя вернуться назад.

В это время позвонила Мария. Она звонила ему домой в крайнем случае.

— Антон, скажу быстро. Помнишь, я говорила, что приняла участие в конкурсе на оформление детского художественного фестиваля? Мне только что позвонили! Я победила! И даже не буду искать себе помощников. Сделаю все сама. Сейчас за мной заедут. Это очень красивое место за Звенигородом. Номер для меня забронирован. Обязательно вернусь в понедельник к вечеру. Эскизы буду делать дома. И ждать тебя.

— Какая отличная новость, — постарался сказать легко и обрадованно Антон. — Я только очень прошу тебя: будь осторожна. Ты не против, если я позвоню Сереже? Он взялся за тобой присматривать, пока не нашли того, кто покушался на тебя, должны знать, где ты.

— Как хочешь. Не беспокойся. Я люблю тебя. Целую.

Антон отложил телефон и швырнул сумку обратно в шкаф с досадой и горечью. Глаза стали горячими и мокрыми. Как же дожить до вечера понедельника.

* * *

Сергей Кольцов позвонил Марии в одиннадцать часов вечера.

— Мы послали за тобой машину, Мария. Беда…

Дальше она слов не слышала, билась в висках и ушах обезумевшая кровь, и с треском рвалось сердце. Ее привезли к дому Кристины в начале первого ночи. Сергей помог выйти из машины, крепко сжал ее ледяную ладонь.

— Его пока не увезли. Ждали тебя. Мария, мгновенная смерть от сердечной недостаточности возможна. Это все, что может сейчас сказать эксперт. Никаких следов насилия, Антон в домашней одежде. Он просто выносил мусор из квартиры. Кристина рано ушла в свою комнату, не сразу сообразила, что его долго нет. Когда она позвонила, когда все приехали — было поздно. Сейчас эксперт работает в квартире, проверяет, что он ел, что пил. Не было ли там посторонних.

— Да нет же! — Мария резко вырвала руку. — Это невозможно! Какая сердечная недостаточность? Вы с ума сошли! Никто так хорошо, как я, не слушал сердце Антона. Оно совершенно здорово.

Они подошли к подъезду, оцепленному полицией. Вышел Земцов. Мария бросилась к нему:

— Вячеслав Михайлович, я должна посмотреть, пустите!

Антон лежал под лестницей на черном пластиковом мешке. Мария встала рядом на колени. Пристально рассматривала его лицо, затем поднялась и спросила:

— Где эксперт?

— Идет, — Сергей кивнул в сторону Масленникова, который спускался к ним.

— Посмотрите, — сказала ему Мария. — Вот здесь и здесь. Это похоже на спазм, но не сердечный. Это рвотный спазм. Разве нет?

— Такая гримаса бывает при спазме любого происхождения, — ответил Александр Васильевич. — Точнее я скажу после вскрытия и всех анализов. Мы собрали все в квартире, что Антон ел, пил, к чему прикасался. Я не уйду из лаборатории, пока не отвечу на ваши вопросы. Сейчас мы Антона увезем. Мои глубокие соболезнования, Мария. Мы можем кого-то к вам прислать, чтобы вы не оставались одна?