Мужчина несбывшейся мечты - Евгения Михайлова

— А героин — другие специалисты, по другим показаниям? — усмехнулся Земцов. — Не спрашиваю вас об источниках. Это даже не наша проблема. У меня пока один вопрос: вы снабжали Инну Семенову такими сильными препаратами, понимая, что это не для нее?

— Почему я должен был что-то понимать? Девушка из заключения, у нее тяжелая зависимость, так я понимаю. А в ее ограниченном существовании это тоже невыносимые муки. Каждый помогает ближнему в меру возможностей.

— Вы помогали ей за деньги?

— Отвечу так: я не отказывался, когда у сестры Лидии была возможность меня отблагодарить. Она работала с клиентами, был заработок.

— Мы возьмем у вас кое-что для экспертов. Думаю, вы понимаете, что не можете покидать это место до особого разрешения следствия. В ближайшие дни вызову вас для допроса. Мы расследуем убийство.

Следователи и группа покинули особняк. Матушка Катерина простояла все время посреди широкой дорожки сада, смотрела на происходящее ничего не выражающим взглядом и не шевельнулась, не произнесла ни звука, когда ее предупредили об обязанностях свидетеля.

В отделе Слава сказал Инне:

— Если у вашей матери есть адвокаты, вы можете им позвонить.

— У моей матери есть все. А я плевать хотела на ее адвокатов, я сама все могу объяснить. Чистосердечное признание. И прошу это учесть, я знаю, на сколько это скостит срок.

— Отлично. Слушаем вашу версию убийства Степана Сереброва. Наш разговор ведется под запись.

— Мы со Степой влюбились друг в друга. Безумная страсть.

— Минутку. Как вы познакомились?

— Его жена просила мою мать давать ему травы-отвороты. Его какая-то шлюха отбивала. Я привезла травы, он был дома один. И влюбился в меня. Он бы на мне женился, если бы не эти бабы, которые рвали его на части.

— Ближе к делу. Зачем и как вы появились в квартире в день убийства?

— Я ждала его в тот день у дома, а он приехал с Земфирой. Во мне все запылало. Я поняла, что не смогу с таким предательством жить и не могу ему позволить жить после такого издевательства над моей любовью. Дождалась, пока она вышла, вошла в квартиру с ключом, который сделала с его ключа. Степа лежал в ванне, на столе в кухне стояла бутылка с недопитым вином. Я сначала вошла к нему и спросила, отрекается ли он от других женщин. Он засмеялся. У меня в груди все пылало. Вышла в кухню, высыпала лекарства в бутылку, вернулась, влила ему это из горла в рот. Его сразу повело. Я разрезала вены. Все.

— То есть непредумышленное убийство?

— Конечно!

— А зачем привезли сильный препарат?

— Я всегда его с собой ношу. От нервов. Все? Я устала. Спать хочу. Пусть меня отведут в камеру.

— Почти все, Инна Кирилловна. Взгляните. Это запись с видеокамеры дома. Вы выходите из подъезда, где жил Серебров. В это время уже ушла Земфира и еще не пришла жена. Жертва в это время умирала в ванне от кровопотери. И вы подходите к машине, черный «Форд», здесь четко видны номера. Водитель открыл вам дверь, и вы уехали.

— И что такого? Да, я тормознула частника.

— Не совсем частника. Это один из водителей депутата Петра Козлова. Вы не были в курсе?

— Откуда?

— А он оказался более осведомленным. И показал, что ждал вас по адресу, который ему указал хозяин, и передал вам конверт. Более того, он потребовал, как ему велели, чтобы вы открыли конверт и пересчитали находившуюся там сумму. Он в таких случаях всегда снимает на телефон человека, с которым расплачивается. И крупно деньги, которые вы держите в руках на этом снимке. Для отчета. Что-то поясните?

— Не дождетесь. Больше не скажу ни слова. Пошли вы все! Мало ли кто мне был должен.

Слава выглядел очень усталым.

— Проблемы с этими задержанными, Серега. Слишком крутые все. Тертые калачи. К тому же статус Козлова, его неприкосновенность. Для того чтобы прокуратура ее сняла и мы получили ордер на обыск у него, нужно хоть одно признание. Хоть чье-то в чем-то. И Автандил, и чертова сестра Лидия — в глубоком отказе. И с их позиции это самая верная оборона. Если у Горадзе мы нашли перевод от Козлова, то суммы, которую получила Инна, в ее доме не было. Карт и счетов у нее нет. Мне пришлось задержать водителя, который с нею расплачивался, чтобы он не исчез. Но долго держать не могу.

— Ты согласен с тем, что нужен какой-то нестандартный ход? Как-то столкнуть интересы подозреваемых, чтобы стимулировать их искренность?

— Не знаю, о чем ты. Но что-то такое, конечно, требуется. Сейчас привезут на допрос садовника Германа. Сам приехать отказался по причине страха перед открытым пространством. Он вообще-то здорово смахивает на сейф с чужими секретами. Но не вижу никакой возможности эти секреты из него достать. Хочешь присутствовать при разговоре?

— Моя совесть ищейки говорит: да. Все остальное протестует против этого контакта. Этот страдалец и праведник — дерьмо человек. И у меня есть то, что нам поможет.

Герман вошел, посмотрел на них с порога сумрачным, глубоким, колючим взглядом. Осмотрелся по сторонам, как будто в поисках иконы на стене, не нашел. Стянул с лысой головы бейсболку размером с мешок и поклонился.

— Садитесь, Григорий Иванович, — сказал Слава. — Сразу начнем разговор для протокола, под запись. Не возражаете?

— Ни в коем случае. Мое дело — служить истине.

Дальше было повторение пройденного. Рассказы о нестерпимом недуге, о нравственных страданиях, о добрых людях, которые снабжают его спасительными лекарствами, о великой благодетельнице матушке Катерине. Герман фактически не давал возможности задавать себе вопросы, демонстрируя нестерпимую потребность поделиться всем, что знает и чувствует. Сергей заметил, как он несколько раз мельком посмотрел на свои массивные золотые часы на руке. Подошел к Славе и произнес одними губами:

— Чувак тянет время. Можно вступить?

Земцов кивнул.

— Тяжелая жизнь у вас, — проникновенно произнес Сергей, повернувшись к садовнику. — Физическая боль, нравственные муки, страх перед открытым пространством, прочие фобии. И при этом, Герман, буду называть вас выбранным вами псевдонимом, вы сильный мужчина в продуктивном возрасте. Трудно без женской нежности, не так ли?

— Аскеза — есть лекарство сама по себе, — назидательно произнес Герман. — Излечение от того, от чего отрекаешься.

— Это вы о ком рассказываете? — доброжелательно уточнил Сергей. — Кто у нас отказывается от женской нежности? Я что-то вас не понял.

— А я вас. В чем дело? — С лица Германа крупными каплями пота стекала благость, открывая грозный оскал.

— Понимаете, Герман, у каждого из нас свои слабости и свои фобии. Вы так много говорили о своих. Воспользуюсь добротой хозяина этого кабинета и поделюсь своими тараканами. Моя фобия — это время, потерянное на чужое вранье. Моя слабость — это нестерпимое любопытство. И я даже не связан служебными рамками в плане его удовлетворения. Мне вообще кажется, Слава, что этот допрос давно стал монологом. Предлагаю его разнообразить видео и прочими материалами. Для протокола: источник — скрытый альбом Германа, который он держит на аккаунте в «ВК» под ником «странник Г». Можно я воспользуюсь твоим компом? Выведу туда интересное кино. Действующих лиц вы можете узнать, в случае чего я прокомментирую.