Изгнанники Темногорья - Лада Кутузова

Путники шли, а впереди разгорался неяркий свет.

«Фосфоресцирующие грибы, наверное, – думал Глеб, – или мох».

Они выбрались на поляну. Воздух здесь мерцал, будто в нем растворились тысячи светлячков. Посреди лужайки безо всякой опоры висела скала, на ней отдыхал грифон. Голова и крылья орла, мощное львиное тело темно-графитового цвета с белоснежными крыльями, как у Лиса. Глеб неожиданно вспомнил друга: «Как он там? Наверное, волнуется, как и родители, как и Скарлетт с Джейн». Со скалы спускались лианы. Глеб ухватился за одну из них и полез наверх. Приш последовал за ним, затем подняли Мёнгере.

Глеб дотронулся до грифона, и неожиданно тот открыл глаза. Глеб едва не свалился с утеса: вот это да! Грифон не в анабиозе! А тот прошептал:

– Путники, как же давно вас не было.

Глеб оторопел: мифическое существо, да к тому же разговаривающее. Первой среагировала Мёнгере:

– Добрый вечер вам и вашему дому. Как к вам можно обращаться?

Грифон поднялся на лапы, расправил крылья и склонил голову:

– Меня зовут Сигурл, госпожа. Я последний из тех, кто охранял Сребролесье.

Глеб и остальные представились в ответ.

Мёнгере обвела рукой:

– Что здесь случилось?

– Лес умирает, – ответил Сигурл, – и волшебные существа вместе с ним. Скоро настанет и мой день.

Он пригласил:

– Садитесь на спину. Я покажу вам.

Глеб с друзьями вскарабкались на грифона, хоть и опасались: свалиться во время полета никому не хотелось. Хухэ остался внизу.

Сигурл спикировал с утеса и поднялся в высь над лесом.

– А почему он называется Сребролесьем? – уточнил Глеб.

– В полночь цвет листьев и травы менялись, – пояснил Сигурл. В лунном цвете они становились серебряными, как волосы госпожи.

– Наверное, это очень красиво, – полувопросительно сказал Приш.

– Очень, – вздохнул Сигурл, – жаль, что лес уснул.

Он взмахнул крыльями, и Глеб еле удержался. Но потом грифон начал планировать, сохранять равновесие стало легче.

– Здесь, – объяснял Сигурл, – русалочий водопад. Они обожали падать вместе с водой со скал.

Грифон кружил на застывшим водопадом. Глебу казалось, что он смотрит кино, которое резко оборвалось на кадре.

– А это их озеро, – рассказывал Сигурл.

Он снизился, и Глеб разглядел в прозрачных голубых водах гроты. Они было сложены из камней цвета морской волны и украшены лотосом. На дне виднелись водные сады из диковинных растений, мраморные статуи. Возле одной на качелях сидела русалка. Покрытая бледной чешуей, с рыбьим хвостом, с болотного цвета волосами.

– Они могут очнуться? – спросила Мёнгере.

Грифон промолчал.

Он развернулся и направился к хрустальной пещере. Не снижая скорости, Сигурл влетел в нее. Грифон приземлился и сложил крылья, путники спешились.

– Раньше здесь жили наяды, духи воды. Прекрасные и загадочные. Они следили за озером, речками, водопадом. А в один из дней исчезли, и даже озеро не знало, куда они подевались.

Глеб осмотрелся: стены пещеры были украшены изображениями красивых женщин. С голубыми волосами, которые казались потоками воды, с длинными тонкими пальцами, между которыми виднелись перепонки. Он поймал себя на мысли, что Лису бы здесь понравилось. Да и самого Глеба это место привлекло: не зря друг хотел стать сказочником. В идее Лиса было что-то стоящее.

– Затем пропали дриады, духи деревьев, – продолжал Сигурл. – И лес уснул.

Пол пещеры был выложен мозаикой с изображением Сребролесья. Разноцветные птицы, похожие на яркие цветы, странные животные: слон с двумя хоботами, тигр с третьим глазом на лбу. И золотой олень с рогами, напоминающими подсвечник. Его шкуру украшали звезды.

– Это Златорог, – указал Сигурл. – Когда-то он правил Сребролесьем, но его убили охотники. Это произошло в лиственник[14]. Затем всё начало рассыпаться.

Сигурл с тоской посмотрел куда-то вдаль.

– Сребролесье после этого заболело. Нимфы исчезли, звери потеряли силу, птицы падали на лету. Деревья перестали серебриться и танцевать под луной.

Глебу стало не по себе: в голосе грифона звучала тоска по ушедшему миру.

– Я последний, – произнес Сигурл. – Скоро и я усну навсегда, и Сребролесье опустеет.

– И ничего нельзя сделать? – взволновалась Мёнгере.

– Я не знаю, – ответил Сигурл. – Иначе бы сделал.

Он вернул путников на поляну, где их заждался Хухэ. Тот радостно запрыгал вокруг них, а Сигурл спросил:

– Что это за лисичка с такими большими ушами?

Мёнгере поведала грифону о фенеках, пустынных лисах.

Тот выслушал их истории с интересом.

– В Сребролесье животные всегда находили травы для исцеления, – сообщил он. – Я рад, что маленькая лисичка выздоровела.

Грифон протянул лапу к фенеку тот прижал уши, но не шелохнулся. Сигурл погладил Хухэ.

– У нас такие не водились, – рассказал Сигурл. – Только обычные.

Приш хихикнул:

– Мне кажется, у вас всё здесь необычное. Даже лисы.

– Ты тоже странный, травяная голова, – парировал грифон.

Его пасть дрогнула и разъехалась в разные стороны – Сигурл улыбался. Неожиданно он перепрыгнул через Хухэ и прикоснулся к его хвосту. Фенек возмущенно тявкнул и бросился на грифона. Тот в притворном ужасе побежал прочь, Хухэ за ним.

Хухэ с Сигурлом долго носились, играя в догонялки. Приш и остальные последовали их примеру. Сигурл, конечно, жульничал: взмывал в воздух, чтобы до него не дотронулись, но всё равно было очень весело. Пришу показалось, что Глеб чаще всего пытается поймать Мёнгере, а она поддается. Надо же! Раньше не замечал за ними таких нежностей.

Затем долго качались на лианах, как на качелях. Точнее, развлекались только Приш и Мёнгере, Глеб не стал. Поэт раскачивал Красавицу, та взлетала высоко и смеялась. Никогда Приш не видел ее такой счастливой. Хухэ удивленно фыркал, наблюдая за ними.

Потом, когда все угомонились, Хухэ накопал грибов, их можно было есть сырыми. По вкусу они напоминали тушеное мясо. Приш проглотил несколько, закусил ягодами и выпил воды из ручья. Замечательно! Давно он так не объедался. После ужина потянуло в сон. Сигурл отправился на скалу, а путники залезли в шатер из веток ивы. Приш заметил, что руки Глеба и Мёнгере переплелись. «Похоже, они стали парой», – удивился он.

Но едва голова коснулась травы, как он вырубился. Снилось Сребролесье. Звучала нежная музыка, ее производили белоснежные колокольчики, видневшиеся среди травы. Под их мелодичный звон показалась луна. Она озарила лес. Ветви дрогнули и затрепетали, листья окрасились в серебряные цвета. Деревья разбились по парам и закружились в танце. Внутри стволов Приш видел древесных духов: зрелых и юных, гибких и величавых. У каждого дерева была своя дриада, не похожая на остальных.