Москва дворянских гнезд. Красота и слава великого города, пережившего лихолетья - Олег Волков

Потоки машин обтекают памятник с двух сторон и мчатся дальше по проспекту, распланированному свободно, широко, так что тут исключены скопления и задержки транспорта. С двух сторон – многоэтажные протяженные дома, принадлежащие одному времени, но сильно отличающиеся друг от друга по замыслу и исполнению. Можно говорить об эклектичности проносящихся мимо фасадов, о перегруженности некоторых домов украшениями, о том, что строившие их архитекторы эпигонски шли по стопам своих непосредственных предшественников, застраивавших Москву в первом десятилетии века… Можно найти и другие основания для критики, но нельзя не признать, что Кутузовский проспект своими пропорциями и общим видом отвечает представлению о въездной магистрали города мирового значения. Перед глазами – трасса одной из главных столиц мира; в этом не усомнишься, окинув взглядом величественную перспективу с царственно плавным изгибом ее, украшенную классическим монументом – несомненным художественным шедевром! – в начале и завершающуюся среди лаконически решенных открытых пространств, у подножия гостиницы «Украина», перекликающейся затейливостью башен и шпилей с плоскостным силуэтом здания СЭВ на противоположном берегу реки.

Оно запоминается, это выдвинутое к воде, вознесшее к облакам плавный ритм своих линий здание, удивительно легко вписавшееся в панораму высокого берега Москвы-реки. И Сухарева башня находилась на Садовом кольце (на месте нынешней Колхозной площади), сооружена по инициативе Петра I архитектором М.И. Чоглоковым в 1692 – 1695 годах.

Хотя вокруг городская застройка – старая и новая – и стоит неподалеку церковь с шатровой колокольней, нет впечатления, что все вокруг этим зданием умалено и придавлено, а, наоборот, кажется, будто оно – объединяющий элемент ансамбля. Это определяется тем, что архитекторы не только нашли самое выигрышное место на прибрежном склоне, но и расположили у подножия здания одну над другой несколько просторных террас и площадок, охваченных спиралью пологого въезда. Здание СЭВ, – бесспорно, одно из архитектурных достопримечательностей Москвы – лишний раз подтверждает, что подобные огромные сооружения украшают городскую панораму, если им обеспечен достаточный простор.

Сделаю небольшое отступление в прошлое.

…Большинству москвичей памятен дом на улице Чайковского (Новинском бульваре), второй от проспекта Калинина со стороны реки, привлекающий внимание красивой колоннадой и огромными полуциркульными окнами дворцового облика в верхнем, пятом, этаже главного здания, с двумя крыльями пониже, ограничивающими порядочный парадный двор. Но вероятно, мало кто знает, что этот дом выстроил для себя, по своим рисункам, с помощью архитектора Александра Ивановича Таманяна, дилетант художник и архитектор С. А. Щербатов. И тем не менее мэтры-современники – Серов, Суриков, Врубель и другие – не признавали в нем коллегу, собрата-художника, а относились к нему как к знатному и богатому бездельнику, балующемуся от сытости искусством, что, естественно, обижало князя.

Уже в эмиграции Щербатов издал книжицу воспоминаний, посвятив более половины ее описанию постройки и отделки дома «под Новинским» – любимого детища, не послужившего, однако, признанию его таланта. Скажем мимоходом, что дом, безусловно, хорош, вознесенный парадный этаж производит эффектное впечатление, но нет на нем печати самобытного таланта зодчего.

Сухарева башня находилась на Садовом кольце (на месте нынешней Колхозной площади), сооружена по инициативе Петра I архитектором М.И. Чоглоковым в 1692 – 1695 годах

Сиятельный владелец не забыл ни одной мелочи убранства, росписи и отделки всех комнат своих роскошных апартаментов, господствовавших над этажами, сдаваемыми жильцам внаем и обеспечивавшими ему «жизнь в искусстве». Особенно элегических страниц заслужил вид из тыловых окон дома, обращенных к Москве-реке. Расстилались перед ними луга и хлебные поля, виднелись за деревьями деревенские крыши, колокольни сельских церквей над голубеющими плесами реки… Будь князь сейчас у своих окон, ему пришлось бы любоваться зданием СЭВ…

Я об этом вспомнил, потому что вижу тут подтверждение своим наблюдениям: масштабные современные архитектурные сооружения не умещаются в рамках застройки старых городов. Зато там, где архитекторы не связаны традиционной планировкой, вольны ставить свои детища не где можно, а где нужно, возникают такие интересные и значительные здания, как СЭВ.

Прошло не более двух-трех десятилетий с тех пор, как в Москве не стало нескольких «трущобных» кварталов – в Дорогомилове, у Ваганьковского кладбища, на Масловке, в других районах, – и мало кто ныне, оказавшись на Кутузовском проспекте или на новых улицах за Пресненской заставой, может представить себе их прежние убожество и уродливость. Если и вспомнит старожил какие-нибудь Луговые переулки, тупики и задворки вдоль стены Армянского кладбища, то об их исчезновении никогда не пожалеет: убрано и уничтожено безобразное, говорящее о грязи и нужде, о серых буднях. Вставшая ныне на месте снесенных лачуг и слепых извозчичьих домишек застройка – иногда всего лишь первый шаг к дальнейшему благоустройству, наспех воздвигнутая, она призвана удовлетворить неотложные нужды в жилье; а иногда – это капитальные, продуманно расставленные и распланированные дома, предназначенные служить многим поколениям москвичей. Наши потомки будут когда-нибудь по виду застроенных нами улиц судить об уровне нашего благосостояния и вкусах, о культурных сдвигах и эволюции идеологии, как мы сейчас оцениваем отразившиеся в застройке послепожарной Москвы тогдашний подъем народного духа и социальные перемены, видим торжество частного предпринимательства, воплощенное в архитектурном наследии конца XIX века, отмечаем периоды расцвета и упадка искусства зодчих. Вид старых кварталов с восходящей к далеким векам застройкой расскажет будущим поколениям, как распоряжались мы наследием прошлого.

В старинных городах редко приходится строить на пустырях или на местах бывших трущоб. Тут чаще всего потребности городского современного уклада вступают в конфликт с тем, что объединяется в общую категорию памятников истории и культуры: на путях развития города оказываются оставленные предшественниками выразительные, нередко уникальные следы деятельности, встает память о замечательных людях прошлого, важных событиях.

Там, где вдумчиво решены проблемы взаимоотношений нового со старым и основной для исторических городов (а какой живой развивающийся город можно не считать историческим?) вопрос мирного сосуществования традиций с прогрессом, бывает особенно интересно и поучительно, всматриваясь в облик улицы, восстанавливать по ее чертам вехи нашей истории. В Москве одним из удачнейших примеров разрешения противоречий между нуждами времени и ценным историческим наследием я считаю новую трассу – всем полюбившийся Комсомольский проспект. В его пейзаже отразилось искусство градостроителей, создавших современную крупную транспортную артерию и одновременно сохранивших значительные вкрапления старой застройки.