Благословенная любовь - Энн Джозефсон

Она расправила плечи и высоко подняла голову. Ей нечего стыдиться, совершенно нечего! Она откроет Дэйву глаза, покажет всем этим стервам, начиная от Доркас Саттер и кончая Сьюзен Грейнджер, даже чопорной мамочке Брэнда, что она не половая тряпка, о которую можно вытирать ноги.

Она поднялась в спальню, выглянула в окно и посмотрела на доки, поднимавшиеся над Малой Кошачьей рекой. Дэйв был там, он стоял уставившись на воду. С ним все будет в порядке. Брэнд с ним поговорит.

Ей казалось, что стены давят на нее. Ей нужно уехать. Не навсегда. Ненадолго. Хотя бы на неделю. Даже один день принесет ей облегчение. Ей нужно подумать, сможет ли она найти для себя место в городе, где была так несчастна, сможет ли она когда-нибудь освободиться от тяжелых воспоминаний. Она должна попытаться.

Дэни сложила в небольшую сумку самые необходимые вещи. Она поедет в Милуоки, там у нее будет возможность подумать обо всем вдали от Брэнда, от Дэйва — от людей, которых она любила, а также вдали от города, жители которого при виде ее тут же вспоминали ее жалкую семью и детские промахи.

Она побудет там пару дней, а потом прилетит обратно еще до выходных. У Дэйва тоже будет время подумать. Дэни надеялась, что он поймет, что одна неосторожность, допущенная в юности, не превратила ее в ничтожество.

Дэни заказала по телефону билет на самолет, и попыталась дозвониться до Брэнда. Секретарь ответила ей, что он уехал на встречу с клиентом, и она позвонила ему на сотовый, но он был отключен.

Спустившись вниз, Дэни взяла листок бумаги и села за кухонный стол. Она написала несколько слов, потом смяла записку и начала писать новую. Нет. Тринадцать лет назад она тоже оставляла ему записку. Она больше так с ним не постучит.

Дэни попросит его мать приехать сюда и присмотреть за Дэйвом. Она скажет этой женщине, куда собирается и когда вернется. Помимо всего прочего, Дэни уже давно хотела сказать ей кое-что, вместо того чтобы улыбаться, когда они ее оскорбляли.

Она позвонит Брэнду, как только доберется до Милуоки, и объяснит ему, что ей необходимо было уехать.

Сердце ее щемило от боли. Она так сильно любила Брэнда, что не могла себе позволить заставить его страдать. Поймет ли он, что ей необходима передышка, или подумает, что она опять его бросила? Дэни все объяснит ему, скажет, что она его любит, что она вернется, как только боль в ее разбитом сердце немного утихнет.

По дороге к дому Элеоноры Дэни обдумывала решение, которое собиралась принять. Тяжелое решение, если учесть, что она любила Брэнда всем сердцем, любила Дэйва и желала ему добра, любила их еще не родившегося ребенка, который имел право жить в нормальной семье. Если Брэнд любит ее, то решение будет простым. Если нет, то оно просто потеряет смысл. Особенно после того, как она сбежала от него и прятала его сына в течение многих лет.

А еще ей было необходимо решить, сможет ли она оставаться здесь, смотреть в глаза людям, которые не хотят принимать ее такой, какой она стала, которые никогда не забудут, какой была ее мать.

Дэни остановилась возле дома свекрови, вышла из машины и, распрямив плечи, зашагала к двери. На этот раз она не стала ждать. Она спросила, где можно найти свекровь, и решительно направилась в ту комнату, на которую указала горничная.

— Элеонора.

Мать Брэнда оторвалась от вышивки, которая лежала у нее на коленях, и уставилась на Дэни, будто у нее вдруг выросли две головы.

— Я прошу прощения, но…

— Хорошо, что вы просите его. Дэйв сейчас один дома. Он очень расстроен из-за того, что Сьюзен Грейнджер наговорила ему сегодня. Она поделилась с ним своим мнением обо мне, заявила, что я ничтожный человек, а также выдала массу другой весьма обидной информации, половина из которой вранье.

— Что?

— Не кто иной, как Сьюзен Грейнджер, облила меня грязью, но мы-то с вами знаем, что вы — единственная, кто распространяет обо мне подобные сплетни. Вы постарались на славу, чтобы никто в этом городе не забыл, как вы сняли Брэнда с греховного крючка, на который его поймала дочка городской пьяницы. Вы также дали понять этим людям, как вам ненавистно то, что мы снова вместе.

Дэни старалась не повышать голос, но по той бледности, которая залила лицо Элеоноры, поняла, что ее речь вышла достаточно громкой.

Свекровь встала, подошла к окну и посмотрела в ту сторону, где находился дом Грейнджеров.

— Я уже несколько месяцев не разговаривала со Сьюзен Грейнджер, — проронила она.

— А вам это и не нужно было. Вы везде показывали свое отношение ко мне — в загородном клубе, в магазине да бог знает где еще. Я устала от всего этого, и Брэнд — тоже.

Элеонора повернулась и посмотрела на Дэни:

— Ты не должна так со мной разговаривать. И не имеешь права говорить за моего сына.

— Возможно, вы правы. Но по-моему, он и так достаточно ясно высказал вам свое мнение. Я знаю, он говорил вам, что хочет, чтобы не только вы относились ко мне и сыну с уважением, но и убедили всех своих знакомых поступать так же.

— Я не могу контролировать мысли и поступки людей. — Губы Элеоноры упрямо сжались, а сверкающие глаза смотрели сквозь Дэни, будто ее тут и не было.

Почему-то это надменное выражение разозлило Дэни больше, чем все слова.

— Вы преуменьшаете свои способности мадам, — саркастически процедила Дэни.

Она глубоко вздохнула.

— Все зашло слишком далеко. Это принесло боль моему сыну. Если это не прекратится, то это коснется и малыша, который еще не родился.

— Вы ведь не думаете, что я способна намеренно причинить боль Дэвиду или еще не родившемуся младенцу, чей грех состоит только в том, что он будет…

— Моим и Брэнда ребенком? — В этот момент самообладания Дэни хватило только на то, чтобы не закричать на Элеонору. — Это не грех, равно как и то, что никакой моей вины нет в том, что я родилась от своей матери. Я не могла выбирать, так же как и этот ребенок не сможет ничего поделать с тем, что его мать — я!

— Грехи отцов…

Дэни не выдержала бы, если бы Элеонора сейчас подняла вверх правую руку, призывая в свидетели Господа.

— Прекратите! Я знаю все о том, как жить с грехами своих родителей. Их грехи не стали моими, равно как и мои грехи не перейдут к моим детям.

— Ты — единственная в нашем городе, кто забеременел в шестнадцать лет. Этого никогда бы не произошло, если бы у тебя были приличные родители и хороший дом.

— Правда? Ваш сын тоже принял некоторое участие в моей беременности. Я уверена, вы не будете отрицать, что у него был и хороший дом, и заботливые родители, все преимущества, каких не было у меня.

Его мать смотрела на нее так, будто готова была убить ее на месте. Дэни посмотрела на часы и решила, что на этом можно и закончить их разговор. Ей нужно успеть на самолет. Она посмотрела Элеоноре в глаза: