Благословенная любовь - Энн Джозефсон

Бледные тонкие губы Доркас сжались, а хорошие манеры сразу куда-то испарились.

— Могла бы и не говорить. Как только ты сказала, что ты за ним замужем, я сразу поняла, кто ты такая. Каждый в городе знает, как тебе удалось захомутать его. Это чуть не убило миссис Карендон. Ты можешь тут щеголять в модных шмотках, хвастаться именем своего мужа, но для приличных людей нашего города ты навсегда останешься жалким ничтожеством.

Она замолчала и посмотрела на кассовый аппарат.

— С вас сорок шесть долларов и двадцать центов.

Дрожащими руками Дэни вытащила три двадцатидолларовые купюры из кожаного кошелька. Когда Доркас протянула ей сдачу, она не глядя запихнула ее в кошелек и, схватив сумки, направилась к выходу.

— Кстати, советую тебе ходить в магазины в пяти милях от вашего шикарного нового дома. Все богачи туда ходят. И тебя там не знают.

Последние слова Доркас прозвучали почти дружески, как будто эта женщина хотела предостеречь Дэни от унижений, которые ожидали ее от людей, до сих пор о ней не забывших.

Сложив покупки в багажник, Дэни села на водительское сиденье и уставилась на облупленный памятник какому-то офицеру конфедератов времен Гражданской войны, стоящий в центре площади. Сколько она ни думала, но так и не смогла сообразить, как же доказать жителям этого города, что она абсолютно не похожа на свою мать. Потом вдруг ей пришло в голову, что она могла бы и не оправдываться перед Доркас.

Дэни теперь принадлежала Брэнду, тому кругу людей, к которому принадлежал и он. Общество, в котором вращалась Доркас и на дружбу с которым Дэни рассчитывала, перестало быть ее обществом, а тот круг, к которому принадлежала мать Брэнда, не желал иметь ничего общего с дочерью городской шлюхи.

Дэни знала, что Мэрил очень хорошо относится к ней, хотя она могла бы и возненавидеть ее из-за того, что Брэнд с удовольствием потакает всем прихотям своей жены, чего никогда не делал по отношению к Мэрил. Ее могла бы возненавидеть и любая другая женщина, принадлежавшая к местному высшему обществу, — причину для этого найти не трудно. Но как пережить все это?

— Элеонора! — вскрикнула Дэни испуганно и сжалась, чувствуя, что начинает сходить с ума. Если Дэни явится в ее дом, мать Брэнда ее уничтожит.

Чем больше Дэни думала о встрече со свекровью, тем больше ее привлекала мысль о посещении тех магазинов, о которых говорила ей Доркас. Главное — держаться подальше от Карендона. Она прекрасно обойдется и без женской дружбы, ей достаточно мужа и сына.

Но Брэнду нужна достойная жена, а не истеричная женщина, неспособная противостоять трудностям. Дэйву нужна мать, которая занималась бы не только им и приготовлением пищи, но и общественными делами. Но Дэни не могла переделать этот город и его людей.

«Единственное, что я могу сделать, — это пригласить к нам Элеонору — повидать Брэнда и познакомиться с Дэйвом», — сказала себе Дэни, заводя дрожащей рукой мотор.

Дэни выехала с городской площади Карендона и направилась к дому Брэнда. Она была там только один раз, но быстро нашла дорогу. Дэни стояла с гордо поднятой головой, ожидая, когда кто-нибудь откроет ей дверь. Ей открыла горничная, взяла пальто и сумочку и предложила подождать.

Настроившись не показывать свой страх, она села на диван, изображая на лице невозмутимое спокойствие, и сложила руки на коленях. Она ждала Элеонору в той же комнате, где почти тринадцать лет назад произошел их разговор. Тогда говорила Элеонора, а она молча слушала ее. Сейчас Дэни сидела на том же ужасно неудобном старинном диване, только теперь уже не в испачканных джинсах, которые оставили грязные следы на парче дивана.

Здесь все осталось как было. Дэни вспомнила эту кружевную салфетку на столе, хрустальную пепельницу, которой никто не осмеливался воспользоваться, знакомую вазу, в которой сейчас красовались розы из оранжереи, а когда-то в ней стоял букетик из летних полевых цветов.

Дэни вдруг почувствовала присутствие Элеоноры и посмотрела в сторону холла. Эта женщина, как и предметы в гостиной, тоже не изменилась. Она была все такой же стройной и высокой, осанка — безупречной, а короткие седые волосы безукоризненно уложены. Темно-синее платье с идеально белым воротничком говорило о хорошем вкусе. Единственное свидетельство пролетевших лет — тоненькие морщинки вокруг глаз, рта и подбородка, которых тринадцать лет назад не было.

— Вы могли бы и не сообщать мне о вашем приезде, — заявила Элеонора без вступлений, быстро входя в комнату. — В городке такого масштаба, как наш, слухи распространяются быстро, и я сразу узнала о вашем приезде, даже если бы Брэнд не позвонил мне, чтобы сказать об этом.

Дэни заставила себя встретиться с холодным взглядом свекрови и вежливо улыбнулась.

— Мне нужно было съездить в город за продуктами, и я решила заехать к вам, чтобы пригласить в наш новый дом и познакомить с нашим сыном.

— Это Брэнд дал вам такое поручение?

Брэнд никогда бы не позволил ей явиться сюда одной. Его матери следовало это знать.

— Нет. Я подумала, что, может быть, вы хотите познакомиться со своим внуком и повидать сына.

Элеонора улыбнулась одними губами, серые глаза по-прежнему источали холод.

— Я бы хотела увидеться со своим сыном и внуком, несмотря на то что он и ваш ребенок тоже. Вы можете передать Брэнду, чтобы он привез Дэйва в клуб утром в следующую субботу.

— Вы можете приехать к нам и перед выходными. Я имею в виду, что вы могли бы в более спокойной обстановке познакомиться с Дэйвом. — Дэни старалась держаться невозмутимо, но была уверена, что свекровь видит ее насквозь.

— По-видимому, нам все же следует поговорить, Дэни, — вздохнула Элеонора, скривив губы в ироничной усмешке. — Вы не хотите чаю?

— Было бы мило. — Дэни спросила себя, не поразит ли ее Господь за такое откровенное вранье.

Элеонора, гордо вскинув голову, пересекла гостиную и резко дернула за веревку колокольчика. Появилась горничная, и свекровь попросила ее принести чай, потом села на диван, но оставила между ними свободное пространство. Дэни было неуютно под близким пристальным взглядом этой женщины.

— Вы ждете ребенка. — Элеонора говорила так, будто ее обрадовало это открытие.

Дэни улыбнулась и дотронулась рукой до живота.

— В июне. Брэнд не говорил вам?

— Он не посчитал нужным сообщить мне о ребенке. Кстати, он был зачат до или после вашей недавней свадьбы?

— После. — Дэни удивило, что пожилая интеллигентная женщина задает ей такой бестактный вопрос, но не стала отвечать, что это не ее дело.

Элеонора не сказала ни слова, до тех пор пока горничная не вкатила серебряную тележку с чашками и чайником и не исчезла за дверью. Она сама налила чай и разложила пирог по тарелкам, будто боялась, что неуклюжая невестка может разбить ее хрупкую дорогую посуду.

— Если хочешь, добавь сахар, молоко или лимон, — наконец произнесла Элеонора, взяв свою чашку и подставляя под нее блюдце. — Я уверена, тебе понравится пирог Бесси.