Овсянка, мэм! - Анна Орлова

– Констебль будет очень кстати, – ответила я со вздохом. – И я не о тяжестях.

Инспектор прищурился и как-то разом подобрался.

– Вот как?

– Взгляните. – Я вытащила из кармана злополучные письма, к которым присовокупила и вчерашнее, адресованное Роуз. – Только осторожно, постарайтесь не смазать отпечатки.

Он бросил на меня острый взгляд и принялся за дело. Начал с письма леди Присцилле, состоящего всего из двух фраз: «Зло надо наказать. Грехи взывают!»

На редкость невнятно, зато весьма загадочно. Несколько грубых ошибок вроде бы указывали на человека малограмотного, хотя их вполне могли сделать намеренно.

Инспектор отложил первое письмо в сторону, так же внимательно прочитал второе, для Роуз, и взялся за грязный нераспечатанный конверт. Осторожно подцепил край перочинным ножом и вытряхнул лист.

Я встала у полицейского за плечом. В конце концов, это ведь адресовано мне.

– «Это сделала ты!» – прочитал инспектор вслух и скосил глаза на меня. – Весьма загадочно.

– Пусть жертва сама придумает, в чем виновата?

Три письма – и все полны лишь туманных намеков.

Порывшись в памяти, любой отыщет пару-тройку грешков. Такое впечатление, что этот аноним палит наугад.

– Интересно, зачем ему это? – почесал бровь инспектор. – Денег он пока не требует, а жаль. Было бы проще отследить.

Констебль, о котором мы позабыли, громко откашлялся и шагнул вперед.

– Сэр! – выпалил он срывающимся от волнения голосом. – Я могу попробовать унюхать след, сэр!

Ни дать ни взять восторженный щенок. Только что хвостом не машет.

Инспектор одобрительно кивнул.

– Отлично, Догсли. Приступайте! Мисс Райт, давайте присядем. Не будем мешать.

Кхм, а куда подевалось «Мэри»? То ли сомнительная близость с подозреваемой инспектора тяготила, то ли он избегал демонстрировать ее низшим чинам.

Констебль Догсли как-то по-особому встряхнулся, опустился на четвереньки и пошевелил носом, на который немедленно сполз шлем. Залившись краской, констебль стащил шлем, аккуратно пристроил его на покрывале и вновь принюхался. Пегую макушку золотили лучи заходящего солнца.

– Пахнет пирожками, сэр!

Так вот от чего были те жирные пятна!

– Больше ничего интересного? – уточнил инспектор без тени недовольства.

Констебль сокрушенно качнул головой и неловко поднялся на ноги. Отряхнул испачканные травой брюки.

– Простите, сэр. Пирожки с ливером, вот и все. – Он хлопнул белесыми ресницами и уточнил: – Свежие. И специи еще.

Желудок у него выразительно забурчал, и констебль стал похож на напрудившего лужу щенка.

– Давайте перекусим, – улыбнулся инспектор, – а вы, мисс Райт, выкладывайте подробности.

Констебль садиться с нами не хотел ни в какую. В конце концов инспектор выдал ему несколько сандвичей и отослал караулить гипотетических врагов. Вдруг кто-то вознамерится подслушать? Или, чего доброго, покусится на мирно жующего инспектора. Такой потери полицейский департамент не переживет.

– Рассказывайте, – вздохнул инспектор, с аппетитом принимаясь за еду.

Очевидно, поесть он не успел. Весь в трудах, в заботах.

Как-то само собой получилось, что я выложила ему не только о письмах, но и о слухах, распущенных Родериком Хьюзом. Никогда не имела привычки жаловаться на свои неприятности, но мне требовалось поделиться хоть с кем-то. А инспектор оказался слушателем на редкость понимающим.

– Вот… пакостник! – не удержался он.

Очевидно, ему хотелось выразиться покрепче, но воспитание не позволяло.

– Еще какой, – поддержала я с чувством.

У меня тоже на языке вертелись куда более емкие обороты.

– Вы, конечно, этого так не оставите? – поинтересовался он, запивая очередной сандвич чаем. – Что вы намерены делать?

– Подсыпать яду? – ляпнула я и прикусила язык.

Не стоило демонстрировать полицейскому столь явные преступные наклонности, пусть даже в шутку.

– Как инспектор полиции, я не могу этого одобрить, – сказал он строго, но лукавые морщинки у глаз его выдавали. – Хотя как человек – понимаю.

– Вряд ли Роуз понравится быть родственницей убийцы, – вздохнула я. – Так что придется отплатить Родерику Хьюзу как-то иначе.

– То есть? – заинтересовался он и склонил голову к плечу.

Солнце почти зашло, ограда кладбища за спиной инспектора смотрелась очень живописно. Как жаль, что у меня не было при себе фотоаппарата!

Я вздохнула и созналась:

– Пока ничего толкового не придумала. В голову лезут только мелкие пакости, а тут нужно что-то… – я пошевелила пальцами, – соразмерное.

Мы переглянулись и сказали хором:

– Сплетня!

Единственный способ заставить местных жителей перестать говорить о Роуз – подсунуть им новую тему для пересудов.

Я мысленно потерла руки и предложила с азартом:

– Пьянство? Карты? Непристойное поведение?

Хорошая сплетня всегда должна опираться на реальную основу, иначе в нее никто не поверит. Благо праведником Родерик отнюдь не был, так что грешков у него найдется с лихвой.

Инспектор пожевал губами и сокрушенно качнул головой:

– Не годится. Это ему простят.

Я потерла переносицу. Увы, он прав. Родерик ведь богат и знатен, как-никак, будущий пэр. Такому многое позволено.

– Тогда что? Тайная жена? Внебрачный ребенок?

– Вы начитались романов, Мэри, – фыркнул инспектор и с сомнением посмотрел на последний сандвич. – Будете?

– Ешьте, – отмахнулась я. Отчего-то слышать это его «Мэри» было приятно. – Выкладывайте. Я же вижу, что у вас есть идея.

– Не шовшем, – возразил он с набитым ртом, прожевал и уточнил: – Не совсем. Знаете, часто бывают случаи, когда непутевые сыновья подделывают чеки родителей. Таким делам редко дают ход, но…

Я нахмурилась. Это он к чему?

Инспектор молча ел, поглядывая на меня со значением.

Я прищелкнула пальцами.

– Родерик состряпал фальшивый чек?

Очевидно, ту историю замяли, но в полицейских архивах она осталась. А инспектор Баррет, конечно, выяснил подноготную всех фигурантов.

– Я ничего такого не говорил.

Зато очень прозрачно намекнул.

Я порывисто протянула ладонь.

– Спасибо, Этан.

– Будем считать, – улыбнулся инспектор, – что таким образом я предотвратил убийство.