Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - Ханан Аль-Шейх

Но вали накинулся на них:

– Ну спасибо вам, всем четверым, что помогли обманщице пробраться ко мне в дом и вытянуть из моей жены тысячу динаров. Эта старуха и стражу мою провела! Смотрите – один из стражников до сих пор ждет под дверью гарема.

Тут эмир Шар аль-Тарик зашелся в смехе так, что усы у него встопорщились. За ним засмеялся цирюльник, а затем красильщик, Хасан, ослятник и стражники. Вслед за ними расхохотался сам вали, его жена, а за ней и ее служанки и невольницы, собравшиеся у окон.

После этого вали, конечно, пообещал поймать Далилу, даже если его людям придется обыскать все дома в городе. И на следующий же день вали выполнил свое обещание, потому что Далилу без всякого труда нашли в ее собственном доме.

Ее привели к вали и, когда он указал ей на то, сколько народа она обманула, Далила поправила его:

– Вали, ты забыл посчитать своего стражника, которого я заставила ждать у дверей гарема. Всего получается восемь человек, а не семь.

Она сказала ему, что вернет украденное добро, включая и осла, на одном условии: чтобы они отвели ее к самому калифу. И эмир Шар аль-Тарик вместе с вали согласились отвести ее к калифу, и она позабавила его рассказом о своих плутнях.

Когда она закончила, калиф спросил:

– Но почему ты сыграла над ними все эти шутки?

– Чтобы доказать тебе, о повелитель правоверных, что я хитрее тех двоих, которых ты милосердно назначил надзирать за округами за стенами города. Поэтому ты должен оставить меня при дворе и назначить мне жалованье моего покойного мужа, который заботился о почтовых голубях твоего величества.

Калиф, которого старуха весьма позабавила, спросил у нее, как ее зовут.

– Далила.

– Отныне – Хитрая Далила, – промолвил калиф и распорядился, чтобы ей платили жалованье покойного мужа.

И говорят, что, когда калиф остался наедине с Джафаром, он сказал своему визирю:

– Может быть, Далила и лгала, обманывала и воровала, но я не могу не оценить ее храбрость, находчивость и ум.

И он снова засмеялся, так как вспомнил, что Далиле удалось обхитрить даже супругу вали и эмира Шар аль-Тарика.

И тут, ко всеобщему удивлению, калиф встал.

– Вашему калифу тоже есть что рассказать о хитрости женщин, – обратился он к собравшимся. – Как вы знаете, царь Шахрияр стал свидетелем того, как царица предается блуду со своими невольниками. С чем сравнить его ужас и обиду, когда он увидел, как его раб набрасывается на нее и тешится с ней, обзывая шлюхой, а она раздвигает перед ним бедра?

Он бежал из своего царства вместе с братом, царем Шахземаном, и они отправились бродить по миру во имя Аллаха, поклявшись, что не вернутся домой, пока не найдут кого-нибудь еще несчастнее, чем они.

День и ночь шли они через пустыни и пашни, засыпали в тоске и просыпались в печали, ни на миг не забывая о своем горе. И остановились, лишь когда добрались до зеленой лужайки на морском берегу: при виде бескрайнего моря они еще сильнее ощутили собственное одиночество. Они сидели рядом и разговаривали о пережитом, когда вдруг услышали громкий крик, который донесся из морских глубин.

Вода расступилась, появился черный смерч и поднимался все выше и выше, пока не коснулся облаков в небе.

Два царя поспешили к лужайке, дрожа от страха. Подбежав к высокому дереву с густой листвой, они взобрались на него и спрятались в ветвях. Когда черный смерч оказался совсем близко, они увидели, что это ифрит, несущий на голове большой хрустальный ларец. Ифрит остановился перед деревом, на котором сидели братья, поставил ларец, отпер его ключом, и оттуда вышла женщина с прекрасным, обольстительным телом и лицом, подобным полной луне. Ифрит уложил ее под деревом и сказал: «Позволь мне поспать у тебя на коленях, о моя прекрасная невеста». Он склонил голову к ней на колени, вытянул ноги до самого моря и вскоре оглушительно захрапел. Напрасно красавица пыталась заткнуть уши – ничего не помогало. Она возвела глаза к небу и тут увидела двух царей, прячущихся в ветвях. Она сняла голову ифрита со своих колен и осторожно переложила на сложенную шаль. На цыпочках отошла от дерева и сделала царям знак, чтобы спускались.

Братья испугались, что ифрит проснется и увидит, что они с ней разговаривают, поэтому Шахрияр, великий царь, ответил женщине самым тихим шепотом:

– Ради создателя неба и земли, умоляю тебя, позволь нам остаться на дереве, ибо, даже видя этого демона издали, мы трепещем.

– Нет, спускайтесь! – настаивала женщина.

– Но ведь все знают: этот ифрит – враг людей, – взмолился Шахрияр. – Если он проснется и увидит нас, то непременно убьет.

– Я сама разбужу его, если вы не спуститесь, – пригрозила женщина.

И двое братьев осторожно спустились с дерева, стараясь не разбудить ифрита, и встали перед ней. Женщина сразу растянулась на земле, раздвинула ноги и сказала: «Я сгораю от желания, подойдите и возьмите меня!»

– Увы, мы не можем, – отвечал Шахрияр, – ибо страх лишил нас мужской силы. Сейчас мы ничего не чувствуем, кроме страха перед демоном.

Но женщина сказала:

– Я сейчас как пустыня в полуденный зной. Если вы немедля не утолите мою жажду, я исполнюсь ярости и разбужу ифрита. И попрошу убить вас. Стоит ему мизинцем до вас дотронуться – и вы мертвецы, стоит ему на вас дунуть – и вы улетите в открытое море.

Объятый страхом и ужасом, Шахрияр совокупился с красавицей первым, а за ним, не отрывая глаз от ифрита, последовал его младший брат. Каждый раз, достигая вершины наслаждения, женщина смотрела на спящего демона, как будто делала это нарочно и в отместку. Закончив, она встала и сказала двум царям:

– Отдайте мне ваши перстни, – и достала кошель из складок платья: – Видите, сколько здесь перстней? Девяносто восемь. Знаете, откуда они у меня?

– Нет, не знаем, – отвечали братья.

– От девяноста восьми мужчин, с которыми я переспала. Отдайте и вы мне свои перстни, чтобы я добавила их к моим девяноста восьми и знала, что переспала с сотней мужчин под самыми рогами у этого грязного демона, а он храпел как ни в чем не бывало, полагая, что я принадлежу ему одному!

Он заточил меня на дне ревущего моря и уверен, что владеет мной безраздельно и может держать вдали от людей. Глупец не знает, что если женщина чего-нибудь захочет, то ее никто не удержит и ничто не остановит. Будь она даже в заключении на дне ревущего моря под стражей ревнивого ифрита.

Когда Шахрияр и Шахземан услышали слова женщины, то вскричали:

– Нет власти и силы, кроме как у Аллаха всемилостивого! Сколь велика женская хитрость!

Братья отдали ей перстни, и она убрала их в кошель, встряхнула его со звоном и сказала:

– Эта сотня колец – память о ста мужчинах, которые меня познали.