Пять ночей у Фредди. Четвёртый шкаф - Кира Брид-Райсли

– Чарли! – проорал Джон, задыхаясь от поднявшейся пыли и продираясь через развалины к месту, где она была перед взрывом. Обломки поехали у него под ногами, он споткнулся о кусок бетона и едва удержался, судорожно хватаясь за острые края и до крови обдирая руки. Добравшись до нужного места, где чувствовалось ее присутствие внизу, он взялся за огромный бетонный блок и приподнял его, напрягая все силы. Выдвинутый из кучи, брусок наклонился, перевернулся и упал с оглушительным грохотом, сотрясая землю под ногами. Над головой заскрипела и опасно закачалась стальная балка.

– Чарли! – Джон снова прокричал ее имя, отодвигая еще один бетонный блок, – Чарли, я иду! Он хватал ртом воздух, на адреналине отталкивая обломки с отчаянной силой, только адреналин уже кончался. Джон стиснул зубы и напрягся. Он попытался поднять следующий блок, но ладони соскользнули, и, посмотрев на них, он понял, что руки оставляют следы крови на всем, к чему прикасаются. Все было как в тумане. Он вытер ладони о джинсы и попытался снова. На этот раз кусок бетона поддался, он удержал его на бедрах, оттащил на три шага и бросил в груду обломков. Он рухнул, расколов другие блоки и стекло, запустив цепную реакцию, а потом, откуда-то из-под обломков, он услышал ее шепот:

– …Джон…

– …Чарли… – с замершим сердцем прошептал он в ответ, и руины снова сдвинулись под ногами. На этот раз он упал и больно ударился спиной, из груди вышибло воздух. Он пытался вдохнуть, но легкие отказывались работать, а потом с трудом, но все же задышал. Он сел и словно в пелене увидел картину, которая открылась перед ним после обвала. Это была секретная комнатка в доме, где жила в детстве Чарли. Перед ним возникла пустая и гладкая металлическая стена. В центре виднелась дверь.

Это был только контур, без петель и ручки, но он догадался, что Чарли поняла это еще раньше – когда остановилась в разгар бегства и прижалась щекой к поверхности, позвав кого-то или что-то внутри.

– …Джон… – она снова прошептала его имя, и ее голос, казалось, звучал отовсюду, отражаясь от стен комнаты. Джон поднялся и прикоснулся ладонями к двери; на ощупь она была прохладной. Он прижался к ней щекой, прямо как Чарли, и поверхность стала еще холоднее, будто вытягивала из него тепло. Джон отпрянул и потер холодную щеку, глядя на дверь. Блестящий металл на глазах потускнел и побледнел, а потом сама дверь начала истончаться и терять плотность, пока не превратилась в подобие заиндевевшего стекла. Джон увидел за ним тень, фигуру человека. Она приближалась, а дверь стала настолько прозрачной, что сквозь нее было видно почти всё, что происходит на той стороне. Он подошел ближе, повторяя движения фигуры за стеклом. Ее лицо было гладким и блестящим, с глазами, вылепленными точно у статуи, но не видящими. Джон всматривался в стекло, от его теплого дыхания оно запотело, затуманив почти прозрачный барьер. Вдруг глаза открылись.

Фигура спокойно стояла перед ним, глядя в пустоту. Глаза были мутными и неподвижными. Мертвыми. Кто-то засмеялся, и дикий безрадостный звук заполнил маленькую изолированную комнату. Джон испуганно озирался по сторонам в поисках источника отвратительного хохота. Вопли звучали все пронзительнее, все громче и громче. Когда резкий звук стал совсем невыносимым, Джон закрыл уши ладонями и закричал:

– ЧАРЛИ!

Джон вздрогнул и проснулся. Сердце стучало, смех не прекращался, следуя за ним по пятам из сна. Сбитый с толку, он быстро оглядел комнату и включил телевизор. Экран заполнило разрисованное лицо клоуна, искаженное конвульсией смеха. Джон сел и потер щеку в месте, на котором отпечатались следы часов. Он посмотрел на циферблат и выдохнул с облегчением – как раз хватит времени доехать до работы. Откинулся назад, перевел дыхание. На экране телевизора ведущий местной телестанции направил микрофон на человека, одетого как цирковой клоун – с гримом на лице, красным носом и париком всех цветов радуги. Воротник на его шее напоминал о ренессансных портретах. На нем был клоунский костюм желтого цвета с красными помпонами вместо пуговиц.

– Скажите, – бодро спросил ведущий. – У вас уже был этот костюм или вы специально сшили его к церемонии открытия?

Джон выключил телевизор и пошел в душ.

Несмотря на то, что он работал в этом шуме весь день, легче не становилось: гул и лязг перемежался криками и грохотом отбойных молотков, от которых дрожала земля. Джон закрыл глаза, пытаясь отстраниться: вибрации резонировали в его груди, заполняя тело, и среди всего этого шума вдруг зазвенел отчаянный смех. Фигура из сна снова явилась ему, маяча немного за пределами поля зрения, и казалось, если повернуть голову в нужную сторону, он разглядит лицо за дверью…

– Джон!

Джон обернулся: Луис стоял в шаге от него и смотрел на него с недоумением.

– Я уже три раза тебя позвал, – сказал он.

Джон пожал плечами и обвел рукой беспорядок вокруг.

– Слушай, парни хотят пойти выпить после работы. Ты с нами? – спросил Луис.

Джон помялся.

– Соглашайся! Тебе на пользу пойдет – ты только работаешь и спишь.

Он добродушно хохотнул и хлопнул Джона по плечу.

– Ага, на пользу, – Джон улыбнулся, опустил голову, и улыбка сползла с его лица. – Просто у меня сейчас полный завал.

Он постарался, чтобы это прозвучало убедительно.

– Ну да, полный завал. Скажи, если передумаешь.

Луис снова хлопнул Джона по плечу и направился назад к погрузчику. Джон посмотрел ему вслед. Он отказывал коллегам уже не в первый раз, и даже не во второй и не в третий. Наверное, в конце концов они прекратят попытки – сдадутся рано или поздно. Может, это и к лучшему.

– Джон! – позвал другой голос.

Что еще?

Это был прораб, который окрикнул его из дверей конторы – трейлера, привезенного на время стройки и кое-как установленного на земляной насыпи.

Джон пробрался сквозь стройплощадку и нырнул за виниловую занавеску в дверь трейлера. Минутой позже он оказался перед складным столиком напротив прораба. Стены внутри трейлера были отделаны пластиковой обшивкой, имитирующей дерево, которая едва держалась.

– Ребята мне тут говорили, что ты какой-то рассеянный.

– Я сосредоточен на работе, вот и все, – сказал Джон, выдавливая улыбку и стараясь сдержать нарастающее раздражение.

Оливер неубедительно улыбнулся в ответ.

– Сосредоточен, – повторил Оливер.

От удивления Джон перестал улыбаться.

– Слушай, я дал тебе шанс, потому что твой кузен сказал, что ты трудолюбивый. Ты самовольно ушел с предыдущей работы и не вернулся. Я закрыл на это глаза. Ты понимаешь, что я рисковал из-за тебя?