Под сенью короны - Ярослав Коваль

Аштия ждала меня в хозяйском кабинете. Здесь уже кто-то потрудился: мебель стояла на своих местах, пол протёрли то ли от крови, то ли от грязи, в камине уютно, но очень уж жарко пылал огонь, даже занавески выглядели целыми и не опалёнными. А может, тут особо никто и не дрался, потому то и выбрали это помещение, чтоб разместить здесь госпожу? На столе перед женщиной вместо бумаг и деревянных табличек теснились блюда с лакомствами, два кувшина, кубки (почему-то несколько), ваза фруктов. Леди Солор, подняв руку, устало приветствовала меня. Бледноватая, но довольная.

— Садись. Ешь. Голоден?

— Спасибо. — На меня только потянуло ароматом угощений, и голод буквально перехватил дух. Я поспешно придвинул к себе блюдо с кусочками мясного рулета и принялся усердно орудовать крохотной вилочкой. Когда очень хочется есть, ничто не может стать помехой, даже скромные размеры столовых приборов. В конце концов, я не на приёме во дворце, могу и пальцем себе помочь.

— Ну?

— Я скинул его с ящера. Сдёрнул с седла и уронил на землю. С очень большой высоты.

— Он тебя видел?

— Да, мы практически побеседовали. Взглядами.

Её светлость приподняла бровь и несколько мгновений разглядывала моё лицо. Так смотреть умела только она. Под этим взглядом становилось не по себе, казалось, будто душу выворачивает наизнанку. Да уж, это ведь надо уметь вот так распотрошить собеседника за мгновение! Леди Солор это удавалось почти так же легко, как и организовывать людей под своим началом.

— Хорошо. Тело Аллеха я поручу отыскать. Его нужно похоронить на семейном кладбище… Да, войди!

— Хочу сообщить, госпожа, — шагнув в комнату, доложил офицер. — Семья Вальгрев: супруга Аллеха и четыре его дочери — не найдена. Точно так же, как и двенадцать офицеров, служивших предателю. Разумеется, кто-то из них был на двух ускользнувших ящерах, но не все двенадцать. Штаб предполагает, что в замке должно быть потайное помещение, а может быть, и целая система подземных зал. Видимо, семья и приближённые лорда Вальгрева скрываются там. Видимо, нужно…

— Не нужно, — прервала Аштия.

— Госпожа?

— Не надо. Не надо вести поиски, пусть всё остаётся, как есть. Приказываю вывести армию из Вальгрева, оставив лишь минимальный гарнизон, — её светлость подождала, пока офицер покинет кабинет, и сказала, повернув ко мне голову: — У меня не было претензий к семье Аллеха. Только к нему самому. Пусть спасаются.

Что уж там господин Лагрой сказал Аштии по поводу Вальгрева и его владельцев, так и осталось для меня тайной. Меня никуда не вызывали и ни о чём не спрашивали, что можно было воспринять с одним только облегчением. Правда, на чувство успокоения едва хватало времени и сил. После взятия Вальгрева цели назначались штабом уже не по одной, а по три-четыре, и россыпью, в разных областях графства. И почти в каждом штурме принимали участие мои ребята. Только не все скопом, а относительно маленькие их отряды. И я оказался вдруг в положении руководителя, который просто физически не способен всюду за всем присмотреть. Единственный выход — разорваться на десяток кусков.

Даже не смешно.

Теперь все, за чьи способности я так или иначе мог поручиться, получили редкий шанс. Мне требовалось всё больше командиров, способных проконтролировать ход операции, выполнение приказа и сохранение как можно большего числа бойцов хотя бы в относительной целости. Даже Седара, абсолютного новичка в армии был вынужден опробовать, и с удовольствием убедился, что он очень прилично справился с заданием. Даже мой бабальён под предводительством Энии Одей был задействован по полной.

Особенно большую роль он сыграл в штурме крепости Лах, представлявшей нечто среднее между женским монастырём и закрытой школой благородных девиц. Помимо наличия в его стенах множества знатных девчонок, он ещё отличался стратегически значимым расположением и использовался мятежниками как опорный пункт. Но и девиц ведь никто не отменял. Присутствие при штурме такого места большого числа женщин-бойцов решало разом несколько серьёзных проблем морально-нравственного и традиционалистского свойства. Само собой, бойцовские качества бывших гладиаторш тоже имели огромное значение.

Я рад был убедиться, что госпожа Одей оказалась на высоте, и подчинённые ей девушки — тоже.

По Империи прокатилась волна казней, в большинстве своём довольно изощрённых и жестоких. Ни на одной из них я не присутствовал (разве что насильно бы заставили, разве нормальный человек пошёл бы на такое зрелище добровольно?), но слышал о многих. И не мог не оценить эту акцию устрашения.

Образ императора в глазах имперцев располагался примерно там же, где можно представить себе бога, и его персону ужас, негодование и упрёки подданных цепляли лишь отчасти. Если же было на кого переложить ответственность, то и тем более. Но репутация Руштефа Лагроя, едва зародившись, поднималась теперь над ним, словно чёрные крылья ангела зла, и я начинал лучше понимать решение, принятое государем по совету Аштии. Она по-прежнему гнула спину перед Главнокомандующим, и лишь мне (ну и, может, ещё паре доверенных) было ясно, почему это делается столь непринуждённо.

Впрочем, сам Лагрой, кажется, не возражал против своей специфической, всё крепнущей репутации. Более того, он, кажется, ею наслаждался. Поглядывал по сторонам со зловещим спокойствием, в котором можно было прочесть самодовольство, было бы только желание. Кроме того, в духе внезапно дорвавшихся до власти и упивающихся ею людей он требовал оказывать себе наивысшие почести, какие только могли полагаться главнокомандующему императорской армии.

Меня пред светлые очи не допускали — чином не дорос, хотя сейчас уже по собственным ощущениям здорово поднялся. Один из приближённых Аштии вполне ясно намекнул: мне нужен свой штаб. Формировать его предстояло не только из тех людей, которые были у меня в распоряжении, но и из опытных штабистов, которыми располагала госпожа Солор.

У меня возникало ощущение, что я присутствую при рождении чуть ли не нового рода войск, и, набравшись решимости, предложил Фахру поименовать его привычно для себя: спецназ. Начальник отдела оперативного планирования, вынужденный временно возиться и со мной, обещал подумать.

В числе прочего мне был частично подчинён Сушмал Шерналь, крупный генштабист, отвечавший за все разновидности вершних и наземных ящеров, находящихся на вооружении имперской армии. А это уже был своего рода этап. Шерналь, аристократ и опытный снабженец, занимал в Генштабе положение, пожалуй, даже более высокое, чем, к примеру, Ниршав. И сейчас я напрямую мог приказывать ему, сколько и каких ящеров мне нужно, а он обязан был обеспечить. Работали на меня и другие штабные величины, но эта — самая значительная.

Я начинал ощущать себя крупной шишкой. Особенно этим мыслям приятно было предаваться на укутанной ночью полянке посреди приграничного маженвийского леса. Тысяче моих бойцов предстояло войти в «гармошку» и выйти из неё вблизи Увеша. За самыми знающими охотниками, в частности, за Альшером, было послано, вот-вот прибудут. Уже скоро должны появиться.