Город без надежды - Марина Дементьева

- Весёлая, да. Обхохочешься.

Плеснул себе джина и со стаканом в руке отошёл к встроенным кухонным шкафам. Остановился там, прислонившись бедром о край тумбы.

- Виллоу, у меня пятно на носу?

- Что? - растерянно пробормотала. - Нет...

Кивнув, он поднёс к губам стакан. Звякнули льдинки.

- Вот и я думаю, что нет. Тогда почему ты так на меня смотришь?

Я неловко молчала, терзая губы, проклинала в душе собственную трусость.

- Кристиан... ведь я тебе нравлюсь?

- Внезапно, - медленно произнёс он, отставляя джин. - Ну хорошо. Допустим, так. И ты мне всего лишь нравишься.

И где эти слова, что должны появиться из воздуха, сами себя провозгласив? Сейчас я имя-то своё едва ли бы назвала. И Кристиан совершенно точно не собирался помогать мне, на что я также надеялась... а теперь окончательно растерялась, натолкнувшись на его внезапную отчуждённость. И этот его взгляд, не сходящий с меня, тягостно-напряжённый, словно он ждал от меня, ни много ни мало, выстрела в упор. Даже когда мы почти соприкоснулись кончиками ресниц. А я ног под собой не чувствовала, когда поднялась, обходя стол, сделала несколько шагов, двигаясь в каком-то будто бы разреженном воздухе. И чувство, такое, будто делаю шаг со стены и лечу вниз: такой же решимости это стоило. И такой же ужас и потрясение от своего поступка испытала, когда поцеловала его.

Даже поцелуем не назвать - так, просто прикосновение дрожащих сомкнутых губ. Где бы и с кем я научилась этим премудростям? И едва ли что-то соображала, только заметила почему-то, как потрескивали и постукивали кусочки льда в забытом стакане. Но в одном я была совершенно уверена. Его губы дрогнули, разомкнулись, откликаясь. На какое-то мгновение, прежде чем сжаться в жёсткую линию.

Кристиан отклонился назад, разрывая дистанцию. Я неловко качнулась за ним, точно он был единственной опорой, что меня держала. Так оно и было. Выровнялась, прежде едва не уткнувшись носом ему в шею.

- Не нужно, Вил, - скованно попросил он.

Никакие силы не заставили бы меня поднять взгляд и посмотреть ему в лицо. Но я увидела другое, то, как до выступивших вен сомкнулись на краю столешницы его ладони. Почти так он удерживал себя, когда я вынимала пулю.

- Но почему?.. Что я сделала не так?

Лицо полыхало, как от пощёчин. И чувство было ровно такое, словно Кристиан меня ударил.

- Нет, Виллоу. Ты ничего плохого не сделала.

Зажмурившись, слышала его ровный, ласковый почти голос, и плотнее смыкала веки. Только бы не расплакаться от этого жгучего чувства. Сохранить хоть жалкие крохи достоинства - всё, что оставалось.

- Так объясни мне. Научи меня.

Я отошла на несколько шагов, попятилась, почти ничего не видя сквозь смеженные веки, от обволакивающей глаза влаги, что удерживалась вопреки законам физики. Отрезвляюще-больно задела локтем стул.

А Кристиану, кажется, даже дышать стало легче, избавившись от меня.

- Виллоу... Я делал много вещей, которыми не принято гордиться. И потому что был вынужден, и потому что сам так хотел. - Он с силой провёл по волосам, оттягивая пряди, глядя каким-то тёмным, будто тлеющим изнутри взглядом. - Но для меня существуют вещи, которые... Я не стану требовать такой... признательности от испуганной девчонки вдвое младше себя.

На полминуты я забыла, как дышать. Множество разнонаправленных эмоций толклись внутри, и ни одна не могла одержать верх. Да неужели причина в этом?..

Что могу поделать со своей внешностью наивной девчонки? Дядя Адам в своей деликатной манере говорил, что девушки моего типа вызывают у мужчин два противоположных инстинктивных желания: у одних - защищать, у других - причинять боль. Верити едко добавляла, что мужчин первой категории не существует в принципе.

- Почему не втрое? - мне удалось грустно улыбнуться.

- Ну хорошо, - произнёс он устало, словно всерьёз собрался обучать меня азам арифметики. - Сколько тебе? Лет пятнадцать?

- Семнадцать. Восемнадцать через три... вернее, уже два месяца. Это успокоит твою совесть?

Кажется, он не спешил радоваться своему заблуждению.

- Значит, семнадцать. Это ничего не отменяет. Возраст, он не только годами... Я в свои семнадцать... Неважно. - Он поморщился и потёр переносицу, словно от головной боли. - Пятнадцать или семнадцать, ты ещё совсем девчонка и, по-моему, сама не понимаешь, что делаешь. Хочешь сказать спасибо? Так и скажи, словами. Мне будет достаточно. И даже без этого... Помню, что обещал тебе, а значит...

На моей памяти Кристиан никогда не расставлял столько многоточий. Это было совершенно не похоже на его обычную решительную, даже категоричную манеру речи.

Я всё же справилась со слезами и теперь ощущала их только как полоски влаги на границе нижних век. И могла почти отчётливо видеть Кристиана. Он, не оборачиваясь, отворил один из верхних ящиков и достал сигаретную пачку. Порвал картонную упаковку и вытянул сигарету. Сейчас не окажется зажигалки, - подумалось о сущем пустяке. Вспомнился, наверное, наш разговор на крыше, когда у Кристиана не нашлось сигарет. Но зажигалка была, и Кристиан покрутил её в пальцах, но не включил.

- Так, значит, ты всё за меня решил? Совершенно уверен, что я так говорю спасибо? - спросила ломким голосом, отчего он качнул головой, но не опровергая мои слова, а скорее от того что ему не хотелось слышать ни их, ни голос такой. - И ни на миг не усомнился, что это может быть что-то ещё... - я сжала пальцы под длинными рукавами свитера, вдавливая ногти в ладони. - Например... любовь?

- Виллоу... - Кристиан помял в пальцах так и не зажжённую сигарету. Невесело усмехнулся, поднимая сумрачный взгляд. - А за что меня вообще любить? За то что от Папы спрятал? С наркотой помог развязаться? Так это не любовь. Признательность. Благодарность.

Я прикусила язык. В самом деле, последнее время только и делала, что твердила о своей благодарности. Но думала-то при этом совершенно о другом!

Его неверие в мою искренность ранило. Словно сама я ещё недавно не сомневалась в своих чувствах... но не теперь.

- Да мне всё равно, как это называется и из чего состоит, если мне от этого дышать больно! У меня же никого и ничего, кроме тебя... только ты.

Кристиан стряхнул с пальцев табачную труху и поднял усталый взгляд.

- Вил. Я позабочусь о тебе. Клянусь.

Я попыталась вздохнуть - и не сумела. Вздох болью застрял в груди.

Боже, Боже... Как уверить в своей любви человека, который сам себя ненавидит?

Всё. Теперь точно всё.

Я молча смотрела на него и больше даже не пыталась заговорить. Понимала, что никакие слова не заставят его поверить, что я не лгу. Ни ему, ни себе. Кристиан не верил словам. Просто не верил. А я... а что я? Я попыталась - и обожглась. Никто не причинит столько боли, сколько тот, кого любишь.