Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины

Записка, закрытые двери, причина. На меня вдруг словно вылили ведро холодной воды. Я посмотрел на Веронику – она продолжала смеяться. Издевательски, мне в лицо, нагло… Нет, скорее всего, просто показалось, что издевательски и в лицо. Но мысль не желала меня покидать. Записка, закрытые двери, причина. Она может подделать любой почерк. И… Весь этот год я был слишком погружен в свою месть и не желал замечать очевидных вещей, а теперь вдруг увидел. Совсем другими глазами на все посмотрел. Да ведь Вероника не меньше меня была заинтересована в самоубийстве Данилова. В его устранении – так будет вернее. И эта авария… – Семенов вдруг замолчал, словно испугавшись нечаянно вырвавшегося слова.

– Так что авария? – сдавленным голосом спросил Виктор.

– В ней не было никакой необходимости.

– Да что вы говорите? – Виктор резко встал со стула – скрипнули металлические ножки об пол – и навис над Семеновым. – Не было никакой необходимости?

– Для меня. Вернее, для моего дела. Настя все равно уже нашла эти рисунки – они остались у меня в столе, я забыл их опять спрятать. Настя начала обо всем догадываться, и догадалась бы и без Полининого расследования. Я только посетовал, что так вышло, пожаловался Веронике: столько лет хранил тайну, а тут… Из-за моей небрежности, из-за того, что слишком был взбудоражен, когда Данилов ко мне пришел, самоубийство Кати открылось. Вероника тогда чего-то очень испугалась. А на следующий день Настя рассказала мне об этой страшной аварии. Я не хотел, честное слово! Я и не думал, что Вероника может пойти на такое.

– Вероника? То есть вы хотите сказать, что вообще не при делах? – прорычал Виктор, послышался грохот, вскрик Семенова… Полина испугалась, что он сейчас его просто убьет.

– Прекрати! – прикрикнула она на своего помощника. Но Виктор ничего прекратить не пожелал. Снова что-то грохнуло, Семенов уже не вскрикивал, а как-то подозрительно хрипел. – Виктор! – Полина вскочила со своего места и ринулась на звуки борьбы.

– Ладно! – проговорил Виктор, тяжело дыша, отпустив наконец свою жертву. – Сядь, Полина, я успокоился. Рассказывайте подробно, – обратился он к Семенову, – как была организована авария?

Иван Алексеевич хлебнул из бутылки и снова заговорил хрипловатым голосом:

– Я вполне понимаю ваши чувства, Виктор, вполне понимаю. А вам, Полина, очень, очень сочувствую. Искренне сожалею, что все так вышло. Но в этой аварии действительно не виноват. Ну подумайте сами, зачем мне это было нужно?

– Затем, – еле сдерживая снова овладевшую им ярость, проговорил Виктор, – чтобы вывести ее из игры, чтобы она…

– Вывести из игры? – Семенов поморщился. – Боже мой, что вы говорите?!

– Полина мешала вам своим расследованием. Вы знали, как погибла Катя, вы знали, что это был не несчастный случай, а самоубийство, вы считали, что в этом виноват Максим Данилов, и сами хотели его наказать. А Полинино расследование помешало бы достижению вашей цели.

– Да ничему бы оно не помешало! Механизм был уже запущен, все равно рано или поздно Данилов бы застрелился. Нет, мне совсем не нужна была эта авария, совсем не нужна. Не говоря уж о том… Неужели вы думаете, что я способен на такое ужасное преступление?

– Ну на что вы способны, мы знаем! Максим…

– Но ведь это совсем другое дело!

– Вы убили Веронику…

– Веронику! Но тут уж…

– Думаю, вы способны на все. Но сейчас речь идет не об этом. Нам бы все-таки хотелось услышать, как была организована авария.

– Ну, – неуверенным голосом начал Семенов, – всех деталей я не знаю, но в общих чертах… У бывшего мужа Вероники была машина, на которой он почти не ездил, старенький «опель». Стояла на даче в гараже. Ее она и решила использовать. Позвонила Полине от имени Насти, назначила встречу…

– Так это она мне звонила? – встрепенулась Полина. – Теперь понятно. Мне тогда показалось многое странным: и голос какой-то слишком напряженный и… не такой, и место встречи неудобное – на окраине города. Но я Анастасию почти не знала, подумала…

– На это, наверное, Вероника и рассчитывала. – Семенов замолчал и опять приложился к бутылке. – Остальное вы знаете. Она мне сказала, что не хотела причинять такие ужасные травмы Полине, просто не рассчитала скорость, думала слегка задеть, вывести из строя на месяц-полтора, пока не закончим с Максимом. И я ей тогда поверил. Как верил любым ее объяснениям. Но в ту ночь, когда она приехала из Озерного, все вдруг встало на свои места, все стало выглядеть совсем по-другому. Я понял, что Полина была опасна ей лично, и не вывести из строя на пару месяцев она ее хотела, а… убить.

– И у нее бы это получилось, – задумчиво проговорила Полина, – если бы не Максим.

– Полина расследовала гибель Катеньки, – словно не услышав ее, продолжал Семенов, – и если бы довела все до конца, нашла бы виновника. Именно этому виновнику и опасна была Полина. Все сошлось в одной точке в ту ночь. Записка, закрытые двери, причина. Так, смеясь, сказала Вероника. Все было именно так с моей Катенькой. Записка, закрытые двери, причина. Она знала о влюбленности Кати в Максима, она нередко заходила к нам в дом – легко могла сделать дубликат ключа, она умела подделывать любой почерк. И если бы тогда я не спрятал записку и рисунки, если бы лучше знал свою дочь и не поверил в самоубийство, если бы сам не помешал расследованию, ничего бы сейчас не было.

В ту ночь я ничего не сказал Веронике, не подал виду, что обо всем догадался – не могу передать, чего мне это стоило. Нужны были доказательства, а без них что ж, голословно обвинять? Я боялся, что она опять просто рассмеется мне в лицо и от всего откажется, а главное – опять, опять сможет меня убедить, и я опять ей поверю.

– Доказательства? – удивленно спросил Виктор – первый раз за время их разговора голос его прозвучал сочувственно. – Но для того чтобы собрать доказательства, нужно время и… некоторый опыт. Вы должны были обратиться к профессионалам.

– Знаете, – Иван Алексеевич невесело рассмеялся, – я ведь так и собирался сделать – обратиться за помощью к вам, в ваше агентство. Но сначала мне нужно было кое-что выяснить самому. Катину записку я все эти годы хранил, не мог, не решился выбросить. И, как получается, не напрасно. Именно она сейчас могла послужить доказательством. Почерк подделать, конечно, можно, и у Вероники, вероятно, был в этом настоящий талант, но обмануть графологическую экспертизу еще никому не удавалось. У меня были кое-какие знакомства, и за определенную плату мне быстро и без лишних вопросов сделали экспертизу. Образец почерка Вероники и тот, что был в записке, совпали почти на семьдесят процентов. Вот с этим результатом я и отправился к вам в агентство.

– Вы были у нас? Когда?

– Позавчера, часов около двенадцати. Но… я увидел, как Полина выходит из офиса, и… – Иван Алексеевич запнулся и надолго замолчал. – Видите ли, – заговорил он наконец, – я, конечно, знал о ваших травмах, Полина, понимал, что все так ужасно и… Но одно дело знать, другое – видеть. Простите меня. – Он подошел к Полине и осторожно погладил ее по голове. – Простите, что все так вышло. Я очень, очень сожалею. – Он вернулся на свое место и закурил. – В общем, я не решился к вам в тот момент обратиться, я ведь понимал, что в этом есть и моя вина. Не решился… Вы сели в такси, я поехал за вами. Возле парка вы вышли. Долго бродили, и у меня создалось ощущение, что вы кого-то ищете, потом зашли в кафе… Я думал, вот сейчас вы что-нибудь себе закажете и я смогу подсесть к вам за столик и заговорить, но тут произошло такое, что я… Заговорить с вами я не смог, заговорили вы – с мертвым Максимом. Это было так невероятно и страшно! Я слышал, что иногда после серьезных травм головы люди обретают особые способности, но никогда не верил таким рассказам, но сейчас… Не поверить я не мог, я сам был свидетелем. И… и уж конечно обратиться к вам, как собирался, тоже не мог. Мне в тот момент хотелось только одного: чтобы поскорее все закончилось, чтобы нашли тело, похоронили и…