Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины

– Все это уже не имеет никакого значения, – обессиленно проговорил Максим. – К чему вспоминать? Это ничего не изменит. Он не перестанет преследовать меня, пока я не завершу того, что так долго, упорно оттягиваю. Но сейчас… я не вернусь туда. – Он быстрым испуганным жестом показал на застекленную дверь. – Не вернусь.

– И станешь убийцей! – закричала Полина.

– Нет, всего лишь самоубийцей. Самоубийство – личное дело каждого, человек вправе сам выбирать: жить ему или умереть. Должен же я наконец завершить… Столько бесплодных попыток! – Он горько усмехнулся. – В тот, первый раз я совсем был готов. Пистолет, заряженный, лежал на столе, я стоял у окна и смотрел на закат. Минут через пять все было бы кончено, но позвонили из больницы и сказали, что кризис у отца миновал, и я отложил казнь. Из-за этого чуть не погиб Саша, мой друг. Заряженный пистолет остался в той комнате, я совершенно о нем забыл.

– Но ведь он не погиб. И никто не погиб. Максим, ты не должен…

– А потом, – перебил он ее, – снова и снова я становился виновником… Пока я жив, это не прекратится. Кто-нибудь все равно в конце концов погибнет. Я пытался сбежать, но ничего не вышло, от себя ведь не убежишь…

– Ты повторяешь чужие слова.

– Я должен все завершить, – не слыша ее, упрямо продолжал Максим. – Я не вернусь туда.

Что ей делать? Как его убедить? Где найти аргументы?

– Ты спас мне жизнь, – отчаянно проговорила она.

– Позвонил в скорую, только и всего, – не согласился с ее аргументом Максим. – Я не хочу возвращаться туда и не вернусь. Только побудь со мной, хорошо? До конца…

– Посмотри на все ситуации с другой стороны, – попросила Полина, совсем не надеясь на то, что сможет его убедить. – Ты все время кого-то спасал. Не убивал, а спасал. Это ведь ты защитил свою мать от напавшего на нее наркомана, ты отменил в тот день заказ на аренду яхты, ты всегда спешил на помощь. Без тебя твои близкие не смогут обойтись. И подумай, как они переживут твою смерть? Мать, отец, Татьяна? Как они переживут твое самоубийство? Они этого просто не вынесут. Ты убьешь их, желая спасти. Ты говоришь, что самоубийство – личное дело каждого, но это не так. Совсем не так! Самоубийство – это самое настоящее убийство, убийство близких тебе людей. Никто из них никогда не простит себе, если ты погибнешь, все они будут обречены всю жизнь ощущать перед тобой свою вину. Нет, ты не можешь так жестоко поступить с ними! Ты просто не имеешь права так поступить! И я тоже никогда не смогу себе простить твою смерть. Представь, если бы твой отец не захотел вернуться…

– Хватит, хватит, не надо! – закричал Максим. – Зачем ты меня мучаешь?

– Ты должен вернуться. Ты должен все вспомнить. Вспомнить и жить дальше. Жить и любить своих близких. Любить и не отдаляться от них.

Вспомни, с чего все началось! – повелительным тоном, будто отдавала приказ, прокричала Полина.

Максим виновато посмотрел на нее, всем своим видом показывая, что вспомнить не может, но вдруг, словно что-то зажглось в нем, оживился и проговорил, уверенно и связно, совсем другим, чем до этого, здоровым, бодрым голосом:

– В пятницу днем я приехал в Озерный, чтобы подготовить все к новоселью.

– Да… к новоселью. – Я на секунду запнулся, но тут мои воспоминания потекли так легко и свободно, словно с моей раненой памяти сняли повязку. – Я хотел сделать Тане сюрприз, самый лучший подарок к свадьбе, и все жалел, что нельзя обвязать дом огромным таким бантом. Это был последний счастливый день в моей жизни. Я все ходил по дому, представлял, как мы будем жить вместе. «Здесь будет спальня, здесь детская», – говорил я вслух и смеялся, совершенно беспричинно. Невероятная радость переполняла меня, ожидание счастья, беспредельного, бесконечного, на целую жизнь. Звучит банально, понимаю, но тогда… В общем, я, совершенно счастливый, бродил по дому, загружал продуктами холодильник, производил небольшую уборку и предвкушал завтрашний праздник. Мне все здесь очень нравилось. Огромный старинный дом, вокруг прекрасная природа, уединение и покой. Но больше всего мне понравилась мансарда. В ней находилась одна, но очень большая и вся какая-то праздничная комната. А вид какой открывался из окон! Я как раз стоял у окна и любовался на озеро, залитое солнечным светом, когда услышал, что кто-то поднимается по лестнице. Не знаю, почему мне стало жутко? Стоял и ждал – вот сейчас откроется дверь и произойдет что-то страшное. Шаги приближались, и ужас мой нарастал. Никогда ничего подобного я не испытывал раньше, разве что во сне. И когда дверь открылась, закричал, именно так, как кричат во сне – словно проталкивая крик через непреодолимую преграду. Она была странно одета, эта женщина. В какой-то темной накидке и в черной шляпе с вуалью.

– Дешевый маскарад! – возмущенно проговорила Полина. И, спохватившись, что меня перебила, улыбнулась: – Прости, больше не буду.

– Может, и маскарад, – согласился я, – но тогда мне так не показалось. Эта женщина произвела на меня ужасное впечатление. Наверное, и шаги ее, эти таинственные шаги, гулко раздающиеся в пустом доме, тоже были частью инсценировки, но цели достигли. Я был ужасно испуган, уже испуган, когда она появилась в комнате. Она подошла ко мне и долго молчала, а потом сказала, что я загубил невинную душу и должен искупить вину перед ней своей кровью, а если этого не сделаю, она заберет жизнь близкого мне человека. Сказала и вышла из комнаты. И опять загремели шаги по лестнице.

Конечно, я ей не поверил, хоть и напугала она меня чуть не до обморока. А когда немного отошел, стал убеждать себя, что это просто нелепая шутка или эта женщина – обыкновенная сумасшедшая. Но настроение было испорчено, больше в доме я находиться не мог. Поехал домой, но на середине пути мне опять стало страшно. Я не верил тогда ни в какие пророчества и знал, что никого не убил. Но мне вдруг ярко представилось, как Таня перебегает дорогу на красный свет – была у нее такая залихватская привычка, – и ее сбивает машина. Я позвонил ей на работу и сказал, что за ней заеду, попросил ни в коем случае без меня не уходить. Она пообещала дождаться, и я немного успокоился. Но когда подъезжал к библиотеке, услышал взрыв. Не знаю, что это было, но перед глазами возникла страшная картина: здание библиотеки рушится, Таня… Вспомнился тот взрыв в детстве, когда чуть не погиб Кирюша. В общем, я ясно представил катастрофу и понял, что пророчество сбылось: Таня погибла из-за меня, из-за того, что я попросил меня дождаться, из-за того, что я не прислушался к словам этой женщины. Я погнал на страшной скорости и… сбил ее – она перебегала дорогу на красный свет.

Я замолчал и посмотрел на свое отражение в стекле двери. Полина протянула руку, чтобы дотронуться до меня, и опять рука ее прошла мимо – прикосновения я не ощутил.

– Но ведь ничего страшного не произошло, – сказала она, – Татьяна не погибла. Несколько ссадин да пара синяков.

– Да, но именно с этого все и началось. Потом мы поехали в Грецию, и она опять чуть не погибла.