Человек, которого я убил - Надежда и Николай Зорины

– Раздвоение личности? – опять не выдержала и перебила рассказ Виктора Полина. – И в чем это проявлялось?

– Его личность распалась на две составляющие – убийцу и жертву. Самоубийство в конце концов он воспринял как убийство некоего постороннего человека.

– Но откуда это стало известно?

– Из записки, которую он оставил, прежде чем застрелиться. И из дневника, который все это время вел.

– Интересно было бы почитать!

– Дневник к легенде не прилагался. Но дело в том, что Михаил не погиб, его смогли спасти. Он не убил, а только тяжело ранил себя. Потом выяснилось, что в смерти своей сестры он был не виноват. Убийцей оказался слуга. После неудавшейся попытки самоубийства Михаила он во всем сознался.

– А что же, эта Вероника не знала, кто настоящий убийца? Ладно люди, но она-то должна была знать наверняка.

– Действительно. Я как-то не подумал.

– И что потом случилось со слугой?

– Об этом ничего не сказано. Но зато делается прямо-таки философический вывод. Что на невиновного до конца Вероника подействовать не может. У виновного есть болевая точка – его вина, в нее она главным образом и бьет, добивается угрызений совести, раскаяния, ужаса перед новой смертью по его вине. А у невиновного такой болевой точки нет. Потому и выходит у нее промашка.

– Не такая уж и промашка, невинного Михаила эта Вероника чуть было не угробила. Да и с Максимом… – еле слышно прибавила она.

– Да ну, ты что, поверила в эти сказки?

– А где ты, кстати, взял эту легенду? – проигнорировала она его вопрос.

– В Интернете.

– В Интернете? – Полина немного помолчала, что-то обдумывая. – И любой мог бы на нее выйти?

– В общем, конечно. Любой, кто заинтересовался бы историей этого дома.

– Понятно, – задумчиво проговорила она, – теперь все стало окончательно ясно: кто, почему и как.

Но сейчас самое главное – успеть спасти Максима. Три дня – слишком большой срок. Непомерно большой для того, кто находится между жизнью и смертью. А в том, что он все это время находился между жизнью и смертью, Полина была уверена, иначе бы она его не видела. Сегодня – как жаль, что только сегодня! – ей это стало понятно. Ее видения – это утекающая жизнь умирающих. Она не видит ни живых, ни мертвых, а только тех, кто находится между. Она слышит их последние мысли, проникает в их сны. Чтобы что-то изменить, помочь… Пока у нее это ни разу не получилось. Мужчина и женщина в реанимации, старушка, сны которой она видела во время прогулок в мае… Никому из них Полина не смогла помочь, она даже не поняла тогда, что происходит.

Максим больше всех нуждался в ее помощи, потому подошел так близко. Она прониклась им, его мысли и ощущения зачастую становились ее собственными. Почему же она не смогла разгадать смысл своих мыслей? Почему не поверила своим чувствам? Столько выстроила версий, а разгадка оказалась такой простой.

– Не переживай, успеем, – уверенно проговорил Виктор и положил свободную руку ей на плечо. – Мы уже подъезжаем. И медицина едет за нами. Мы спасем Максима, даже не сомневайся. – В этот момент, словно соглашаясь с ним, скорая помощь снова включила сирену.

Все это подействовало на нее успокаивающе, Полина откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. И тут увидела такое, отчего снова пришла в отчаяние. Максим стоял перед зеркалом, удивленно всматриваясь в свое отражение. В руке у него был пистолет. На эту картину наложилась другая: Максим, тяжело раненный, лежит навзничь на диване, рука его пытается нащупать пистолет, упавший на пол, не может, пытается снова и снова, и вот наконец ему удается. Рука с пистолетом медленно, но неуклонно приближается к виску.

– О боже! – закричала Полина. – Он сейчас снова выстрелит!

– Что, что ты видишь? – Рука Виктора дернулась от волнения, машина вильнула в сторону.

– Максим. Его видения и реальность. Он собирается повторить попытку.

К дому Максима они подъехали почти одновременно со скорой. Полина выскочила из машины, Виктор следом за ней. У крыльца он ее слегка отодвинул и дернул ручку двери.

– Закрыто, – в ужасе проговорил он. – Придется выбивать, а это еще такая потеря времени.

– Не нужно ничего выбивать. – Полина протянула ему связку из трех ключей. – Один от квартиры, – объяснила она, – другой, побольше, должен подойти к этому замку. Открывай быстрее!

Дверь поддалась, они стремительно вошли в дом. Машина скорой помощи затормозила у крыльца, захлопали дверцы, послышались голоса медиков.

– Наверх! – скомандовала Полина и, не дожидаясь Виктора, побежала вперед так уверенно, будто была здесь много раз и хорошо знала дорогу.

Их шаги оглушительно громко раздавались в тишине дома. Казалось, лестница никогда не кончится. Не успеть, ни за что не успеть – им еще нужно преодолеть два пролета, а Максиму осталось лишь нажать на спуск. Полина с ужасом ожидала – вот сейчас раздастся выстрел, и все будет кончено.

Дверь в мансардной комнате тоже оказалась закрыта.

– Третий ключ! – закричала Полина. – Тот, с двумя бороздками. – От волнения слова выговаривались плохо. И руки Виктора действовали плохо. А время уходило…

– Давайте я. – Подоспевший врач скорой помощи выхватил у Виктора ключи.

Он не видел никаких картин, как Полина, и не волновался за самого любимого, самого дорогого ему человека, как Виктор, и потому у него все получилось. Замок щелкнул, дверь распахнулась. Уверенными шагами профессионального спасителя человеческих жизней врач подошел к Максиму, легко обхватил его запястье и выдернул, как гнилой зуб, пистолет.

– Кислородная маска! – приказал он кому-то.

Оказалось, что комната прямо-таки наводнена людьми. Медицинские запахи вытеснили запах смерти, слаженные четкие движения оттеснили смерть. Оттеснили, но не прогнали, в любой момент она могла опомниться и захватить свою добычу.

Максим посмотрел на Полину и усмехнулся.

– Он снова без сознания! – прокричал врач кому-то. – Готовьте шприц, камфору!

– Все вышло так, как она хотела, – проговорил Максим. – Теперь все будет хорошо, никто больше не пострадает. Эта женщина…

– Кто она? – Полина попыталась взять его за руку, но не смогла. Врачи суетились возле Максима, возле его настоящего тела, которое она не видела.

– Не знаю, кто она такая. Предсказательница. Я ей тогда не поверил, но… Да вы ее видели! Она была на этой вечеринке. Привезла меня сюда…

– Сюда? Почему? Вы назвали ей другой адрес.

– Здесь удобнее было закончить то, что я уже начал когда-то. Я ведь уже однажды пытался. Но тогда обстоятельства переменились, мне позвонили и… Да, здесь это было удобнее. Никто не услышит выстрела.

– Но почему все это время вы были уверены в том, что все это произошло в вашей квартире, в прихожей вашей квартиры, на этом вы упорно настаивали. Почему?