Гонка века. Самая громкая авантюра столетия - Николас Томалин

За два дня до Рождества в конюшне Вудландса случился пожар. Никто не знал, как он начался, но огонь уничтожил бо́льшую часть мастерской Кроухерста вместе с парусами и такелажем яхты «Pot of Gold». Компания «Electron Utilisation» доставляла все больше неприятностей. Проблемы с управлением фирмой означали, что Клэр не могла устроиться в другое место и зарабатывать деньги. Фирма же не приносила ожидаемый доход в 10 фунтов в неделю, а Стэнли Бест все больше разочаровывался в ней. Через три месяца Клэр начала жить на «добавочные выплаты». Это было одно из выражений, которые в то время употребляли британцы вместо официального термина «пособие по безработице».

На протяжении следующего месяца на борту «Teignmouth Electron» не происходило ничего примечательного. Кроухерст петлял зигзагами то в южном, то в восточном направлении, не имея четкой цели. Единственный смысл этого бесцельного кружения заключался в том, чтобы увести яхту в открытый океан, подальше от оживленных берегов Южной Америки. Теперь ему не нужно было проходить большие расстояния, он собирался всего лишь потянуть время. К тому же в этом районе Атлантики, где обычно не ходили суда и не бушевали яростные шторма, от моряка не требовалось больших усилий при навигации.

Помимо этого, Кроухерсту нужно было беречь поврежденную яхту. Наутро после Рождества, 26 декабря, он открыл правый поплавок, чтобы тщательно осмотреть новое повреждение, обнаруженное шестью днями ранее, – трещину в борту. Яхтсмен записал, что фанера, из которой был изготовлен корпус, отошла от внутреннего деревянного набора поплавка. В обшивке образовалась довольно большая трещина, идущая до половины длины поплавка, вдоль металлических вант-путенсов, которые располагались под ней и служили для крепления топ-вант. Там, где стеклоткань, которой был оклеен поплавок, состыковывалась с двойным слоем фанеры на палубе (ее установили в «Eastwood»), появилось расслоение длиной в три фута, что, похоже, оправдывало все его сомнения и вспышку гнева во время первой ссоры с судостроителями. Кроухерст абсолютно точно и достоверно описал характер повреждений в судовом журнале[20] (хотя после прочтения радиограмм моряка, отправленных в Лондон, создавалось совершенно другое впечатление).

Кроме того, не стоило забывать и о протекающем люке в кокпите, из-за которого был затоплен и вышел из строя генератор. Все эти «болевые точки» судна помогают понять, почему яхта шла зигзагами, а ее скорость была такой непостоянной. Чтобы предотвратить захлестывание щелей в корпусе волнами и чтобы через люк внутрь попадало меньше воды, Кроухерст по мере возможности старался идти в крутой бейдевинд правым галсом, благодаря чему снижалась нагрузка на поврежденный поплавок.

На карте, приведенной на с. 236, содержится вся необходимая информация о продвижении тримарана в этот период. Перед тем как покинуть район юго-восточных пассатов, Кроухерст пережил двухдневный шторм под голым рангоутом, провел один день в дрейфе из-за приступа подагры, сломал второй (и последний) флюгер сервопривода автопилота Хаслера, поэкспериментировал с системой авторулевого, используя стаксель, попробовал наладить точную работу лага и исследовал содержимое баков для воды:

За исключением этих малозначимых подробностей в Журнале № 2 за данный период не найдено ни одной записи, представляющей интерес с точки зрения морской навигации.

Между тем в радиожурнале можно найти интересные факты, проливающие свет на многие загадки. В первую неделю января Кроухерст целыми днями прослушивал и записывал радиосообщения различных судов – радиограммы, новостные отчеты и прежде всего метеосводки. К моменту окончания путешествия объем подобных записей в журнале – всех этих наскоро набросанных на бумаге мелкими символами азбуки Морзе фраз – в общей сложности составил примерно 100 000 слов.

На первый взгляд они выглядят бессистемными заметками, сделанными для того, чтобы убить время, или же указывающими на одержимость яхтсмена кодом Морзе. Но при более тщательном изучении во все этих точках и тире прослеживается определенный смысл. Очевидно, Кроухерст намеревался как можно подробнее зафиксировать погодные условия и сообщения о происшествиях, якобы сопутствовавших его «кругосветному» путешествию. Разобраться во всем этом изобилии информации довольно сложно, но все-таки можно понять, что внимание яхтсмена было приковано к южному району Атлантики и дальше – к Индийскому океану. Данные из метеорологических отчетов вполне исчерпывающие, и предположительно именно они были основной целью титанических усилий яхтсмена.

На протяжении января и февраля Кроухерст чаще всего записывал передачи с радиостанции Кейптауна, которая регулярно передавала прогнозы погоды для восточной части Атлантики и южных районов Индийского океана, а также ретранслировала сводки погоды метеостанции о. Маврикий. Кроухерст фиксировал все подряд без разбора, но когда какая-либо из сводок точно относилась к одному из метеорайонов, пролегавших вдоль судоходных путей сороковой параллели (она проходила через архипелаг Тристан-да-Кунья, о. Гоф, острова Принс-Эдуард, гайот Метеор и острова Крозе), моряк аккуратно подчеркивал ее. В марте было записано меньше метеосводок, предположительно из-за трудностей с приемом радиопередач со станций Сиднея и Веллингтона, расположенных в Австралии и Новой Зеландии, где должна была находиться в тот момент яхта Кроухерста. Тем не менее иногда прием проходил успешно, и снова тексты метеосводок, относящихся к нужным районам, аккуратно подчеркивались. Представление о том, насколько систематически Кроухерст упражнялся в таком нелегком деле, можно составить, изучив один из справочников, найденных на борту «Teignmouth Electron». Речь идет о «Реестре радиопозывных», т. III, выпущенном Адмиралтейством Великобритании, где содержится информация по метеосводкам, передаваемым различными радиостанциями по всему миру. Все карты метеорайонов, через которые проходили судоходные маршруты, были аккуратно помечены, а на некоторых из них остались комментарии. Другие страницы в справочнике не использовались вообще.

Занимаясь этой кропотливой и утомительной работой, Кроухерст все больше беспокоился по поводу радиограмм, отправляемых в Британию. С каждой высланной радиограммой с данными о мнимом местонахождении, все сильнее отличавшемся от фактического, яхтсмен лишь усугублял свое положение. С каждым днем его странная прихоть – нежелание сообщать свои точные координаты – выглядела все более эксцентричной, а риск быть замеченным в совершенно другом месте возрастал. Как бы сложно ни было береговым радиостанциям определить область, откуда приходят сообщения, сигналы с «Teignmouth Electron» вскоре станут настолько несообразными по интенсивности для противоположной стороны земного шара, что у моряка точно возникнут неприятности. Логичным решением было выдумать причину для продолжительного молчания в эфире и сохранять его на протяжении какого-то времени, что и произошло, судя по результатам изучения последующих страниц журнала регистрации радиосообщений.