Огненная проповедь - Франческа Хейг

Оуэн и его люди уже ушли, спустившись по лестнице назад. Вместо них нас сопровождало трое других: две женщины и мужчина в такой же синей униформе. Они молча окружили нас и повели вверх по узкой центральной дороге, она вилась через весь город. Кип все время оглядывался по сторонам, но я напомнила себе, что он никогда прежде не видел этого места. Несколько раз он даже останавливался, и приходилось его подталкивать.

Над нами мужчина с третьим глазом в середине лба развешивал из окна постиранное белье. Женщина без рук и без ног сидела в дверном проеме и ловко перекатывала в зубах сигарету. Все взрослые носили клеймо, но многие дети – нет. Жители города не проявляли к Кипу ответного любопытства, но некоторые поглядывали на меня, пока мы поднимались на холм. Наш эскорт, вероятно, не видел в нас угрозы и не вынимал мечей из ножен. Они поднимались по извилистой дороге так быстро, что нам приходилось бежать следом, чтобы не отставать, поэтому я радовалась, когда навстречу попадались люди, замедлявшие наше шествие.

Мы прошли через нескольких внешних стен крепости и остановились во внутреннем дворе у самого ее основания, всего на несколько ярдов ниже края кратера. Проход закрывала дверь, обитая железом. Люди здесь были облачены в такие же синие мундиры, как и наши сопровождающие. Они раздвинули ворота и провели нас внутрь. Даже сюда доносились звуки города, хоть и приглушенные: смех играющих детей, призывы торговцев купить их товар, крики соседей, переговаривающихся друг с другом из окон через узкие улочки. Двор, в котором мы оказались, с трех сторон окружали высокие здания – не то крепости, не то дворцы. Теперь эскорт усилили, и нас сопровождало шесть человек, по-прежнему в полном молчании. Нас провели через парадный вход, затем мы поднялись на несколько пролетов вверх и остановились у темной деревянной двери.

– Он ждет вас, – произнес один из них.

То же самое сказал и Оуэн чуть раньше. Я взглянула на Кипа, тот глубоко вздохнул. Мне хотелось взяться за руки, но я стояла слева от него, где свисал пустой рукав, поэтому лишь тронула за плечо. Он ответил легким движением. Дверь открылась, и мы с Кипом вошли внутрь, оставив эскорт позади. У порога стояли двое стражников, которые и открыли дверь. Комнату ярко освещало солнце, льющееся из большого окна напротив входа. Рядом с окном, на помосте, стояло кресло с высокой спинкой. Мы вместе подошли к ступеням, ведущим на помост. Несколько секунд всматривались в кресло, ослепленные ярким светом, пока не поняли, что оно пустое.

– Нас привели на встречу с Пайпером.

Мужчина усмехнулся. Я увидела, какой он молодой, возможно, моего возраста или чуть старше.

– Пайпер занятой человек. Почему он должен с вами встречаться?

Высокий, даже выше, чем Оуэн, он был без левой руки, а правая, сильная и крепкая, покоилась на рукояти меча. Левый рукав он предпочел отрезать и зашить у плеча, хотя многие оставляют, точно это является в своем роде заменой отсутствующей руке. В его движениях угадывались ловкость и сила стражника, какую редко встретишь у Омег на материке.

– Я хочу кое-что рассказать ему. Думаю, что это важно. И нам бы хотелось остаться здесь, по крайней мере, на время.

– А почему он должен выслушивать вас? Или верить в новости, что вы принесли?

Он немного шагнул вперед, продолжая улыбаться. Кип шагнул ему навстречу, прижав руку к бедру, как делали стражники, хотя у него, безоружного, это был просто жест.

– Мы будем отвечать Пайперу, а не тебе. Он приказал привести нас сюда.

Улыбка мужчины стала шире.

– Верно, приказал. Но вы можете все-таки ответить и мне. – Он присел на низкий столик у двери, на котором стояла доска с шашками и две кружки пива. – Садитесь и расскажите мне то, что собираетесь рассказать ему.

Он отпустил второго стражника простым кивком головы. Тот слегка поклонился и вышел за дверь. Мы остановились в нерешительности между дверью и помостом.

Он взглянул на пустое кресло.

– Чудно́е, не так ли? Боюсь, моего предшественника больше тянуло к величию, чем меня. Эти уродливые гобелены – тоже его прихоть. Я – Пайпер.

Я взглянула на него, одетого в такой же синий мундир, какой носили другие стражники.

– А униформа?

– Я – стражник, как и все другие в нашей гвардии. Разница лишь в том, что у меня больше полномочий. Мой долг стоять на страже ради нас всех, ради Острова.

Мы подошли поближе. Он откинулся назад и толкнул ко мне ногой стул. Сзади на поясе у него висели небольшие метательные ножи – они позвякивали при малейшем движении.

– Я думала, вы старше. Судя по тому, как они говорили о вас.

Я снова оглядела его. Он, смуглый, с крупным ртом, никогда мне прежде не являлся ни в снах, ни в видениях. Все его манеры излучали уверенность, что, по моему представлению, совершенно не вязалось с клеймом на лбу. И это выражалось не только в округлости щек, тогда как у большинства Омег на материке лица были настолько худые, что, казалось, кожа обтягивала голый череп. Это читалось и в том, как он сидел: привалившись к спинке кресла, широко расставив ноги и чуть откинув голову назад. На материке Омеги приучены занимать как можно меньше места. По широким дорогам, близ торговых городов, мы идем, низко опустив голову, прижимаясь к обочине и стараясь избежать пинков и насмешек Альф, проезжающих мимо верхом. Когда солдаты Совета сопровождали сборщиков податей в поселения, мы молча становились в очередь и отдавали всё, что они требовали, боясь встретиться взглядом с солдатами и получить удар хлыстом. Но здесь в этой просторной комнате Пайпер сидел вольно, как хозяин. Вроде это совсем мелочь – всего лишь то, как он держится. И в то же время это впечатляло, как и сам Остров. Унизительное существование, которое мы вели на материке, казалось постыдным, когда я смотрела на этого человека с гордой посадкой головы и широкой улыбкой, от которой в уголках глаз лучились морщинки. Даже его тело, такое сильное и крепкое, выглядело как дерзкий вызов. На материке нам постоянно повторяли о том, что мы убоги, уродливы и никчемны. Поэтому красота Пайпера доставляла удовольствие: его рука, мускулистая, как плетеная булка хлеба, гладкая кожа, широко посаженные, яркие глаза, их оценивающий взгляд. Непринужденность его движений поразила бы любого из Альф. В Омеге такую стать, такую легкость сочли бы чем-то из ряда вон. И если большинство Омег отращивали челку, чтоб скрыть свою метку, то густые черные волосы Пайпера были коротко острижены, беззастенчиво обнажая клеймо, которое он носил точно флаг. Вдруг вспомнилось, как я изучала собственное клеймо, когда его только выжгли, и повторяла себе словно мантру смирения: вот кто я есть. Но Пайпер будто нарочно, с вызовом, выставлял его напоказ.

– Я не встречаюсь со всеми новыми прибывшими, – сказал он. – Просто не могу – у нас их так много сейчас. Но их на Остров привозят. Вы – первые, кто сам нашел дорогу. И это меня встревожило.

– Привозят сюда? Но как? Должно быть, это очень непросто.

– Это еще слабо сказано. Но нам необходимы новые люди – Остров Омег не может сам поддерживать популяцию. У нас есть сеть контактов на материке. Люди нас ищут. И если мы решим, что им можно доверять, то забираем их на корабль и отвозим сюда. Иногда, если удается всё устроить без риска, мы приходим в города Альф и забираем детей Омег, которым еще не успели поставить клеймо. Альфы называют это налетами, но я предпочитаю использовать другой термин. Мы называем это спасением.