Монетка на удачу - Барбара Фритти

— Никогда о вас не слышал. Зайдите попозже.

— Подождите. Я ненадолго вас задержу. Я работаю в «Винил Рум», — назвала она известный клуб недалеко от своего дома. — У меня для вас важные сведения. Поверьте, иначе бы я сюда не пришла. Вы могли бы заключить отличную сделку. Пять минут, не больше.

Она пыталась говорить как можно убедительнее, и продюсер сдался:

— Ладно. У вас пять минут.

— Заходим, — прошептала Адрианна, услышав жужжание отпирающегося замка.

Уайт натянуто улыбнулся и решительно толкнул дверь.

— Молодец. Теперь моя очередь. — Он поднялся впереди Адрианны на один лестничный пролет. Дверь нужной квартиры была приоткрыта. Они услышали звук телевизора… и детский голос.

Уайт замер. Адрианна подтолкнула его.

— Иди.

Он судорожно вздохнул и распахнул дверь.

На диване в гостиной сидели две маленькие девочки. Они ели хлопья и смотрели мультики.

Навстречу незваным гостям шагнул мужчина в спортивных штанах и футболке, но Уайт не обратил на него внимания. Его взгляд был прикован к девочке, смотревшей на него голубыми глазами.

— Стефани, — выдохнул он и бросился вперед.

— Папочка? — спросила малышка, изумленно глядя на него. Ее ложка плюхнулась в миску с хлопьями.

— Это я.

Стефани казалась такой же, но не совсем. Белокурые волосы теперь были темно-каштановыми и длиннее, чем он помнил. Он хотел обнять ее, но что-то его остановило. Не сразу он понял, что Брэд схватил его за руку.

— Что здесь происходит, черт побери? Кто вы?

— Уайт Рэндал. У вас моя дочь, и я ее забираю, — решительно заявил Уайт.

— Стоп. У нее нет отца, — возразил Брэд, не отпуская Уайта, затем отвернулся и заорал: — Карли, вали сюда, черт побери!

— Да, и поскорее, — сказал Уайт. Охватившая его ярость придала сил, и он стряхнул руку Брэда.

Обе девочки успели спрятаться в углу между стеной и диваном, и его сердце сжалось, когда он увидел, что дочка смотрит на него со страхом. Страх! Что Джен наговорила ей о нем?

— Карли! — снова завопил Брэд. — А вы не двигайтесь, — предупредил он Уайта. — Ни шагу больше.

— Он полицейский, — вмешалась Адрианна. — Инспектор полиции Сан-Франциско, а эта маленькая девочка была похищена.

При слове «похищена» Стефани вытаращила глаза.

— Это я, детка, — произнес Уайт, удерживая ее взгляд. — Не бойся меня. Я — твой папочка.

Губки Стефани скривились, в голубых глазах заплескалась растерянность.

— Ничего не знаю о похищении, — громко заявил Брэд. — Должно быть, это ошибка.

— Это не ошибка, — возразил Уайт, не удосужившись взглянуть на Брэда.

И тут он услышал голос из своих кошмаров.

— Уайт?

Он обернулся и увидел ее — женщину, которую искал два года. Джен исхудала, остались кожа да кости. Волосы коротко пострижены и тоже выкрашены в темный цвет. На ней были черные трикотажные штаны и майка, похоже, она только что выползла из постели. А в глазах бывшей жены плескался дикий страх и нечто похожее на признание поражения.

— Ты все-таки меня нашел. Я знала, что возвращение — ошибка, но мне больше некуда было деваться.

— Карли, что здесь происходит? — потребовал ответа Брэд.

— Она не Карли! — рявкнул Уайт. — Она Дженнифер.

Джен покосилась на Брэда.

— Он прав. Меня зовут Дженнифер, а он — мой бывший муж, Уайт Рэндал.

Уайт поверить не мог, что она так спокойно представляет его, будто на приеме.

— Ты украла моего ребенка. Как ты могла?

— Нашего ребенка, — пылко возразила она. — Ты ее у меня забрал.

— И имел на то веские причины.

— Нет достаточно веских причин, чтобы разлучить ребенка с матерью.

— А как насчет отца? — Гнев слепил его. Хотелось ударить ее, встряхнуть, завизжать. Долгие годы отчаяния, страха и одиночества догнали его и накрыли с головой.

Всхлипывания Стефани отрезвили его, и он резко обернулся. Дрожа от страха, его дочь прижималась к подружке и явно не понимала, что происходит.

И вдруг Джен стала ему абсолютно безразлична. Быстрым шагом он пересек комнату и присел на корточки.

— Стеф, я очень сильно скучал по тебе. И Бурый Мишка по тебе скучал. Он так и сидит на твоей кроватке и ждет, когда же ты вернешься домой.

Слезы хлынули по маленькому личику, губки задрожали.

— Мамочка сказала, что ты умер, а за нами гонятся плохие дяди. И меня будут звать Эмили. Мне не нравится имя Эмили.

— Теперь снова можешь быть Стефани, — как можно спокойнее произнес Уайт. — Плохие дяди удрали. Может, обнимемся?

Он раскинул руки, и… потекла самая длинная минута его жизни.

Стефани посмотрела на подружку, на мать, на Брэда и Адрианну, затем ее серьезные голубые глазки сосредоточились на нем.

Уайт хотел потянуться к ней, хотел снова позвать, но чутье подсказывало, что надо ждать, что девочка должна сама принять решение. И он просто мысленно молился, чтобы она сделала правильный выбор и не повернулась к матери.

Джен была ее опорой два года, ее единственным родителем. Она наговаривала ей ложь за ложью. Кто знает, что сейчас творится в детской головке? Какой вред нанесен его ребенку и сколько времени и сил понадобится, чтобы все исправить? Но он исправит, пообещал себе Уайт. Сколько бы ни понадобилось времени, он все исправит.

Молчание затягивалось, раскинутые руки немели, эмоции душили. Он умрет, если Стефани убежит. Он нашел ее, он больше не может ее потерять… не может отдать ее никому… и уж точно не ее матери.

Стефани закусила губку, как всегда, когда не знала, как поступить. Он ненавидел себя за то, что заставил ее выбирать между матерью и отцом, но другого выхода не было.

Наконец она пошевелилась… один шажок, другой… и ее маленькие ручки обвили его шею, личико прижалось к его щеке.

А он… он стиснул ее дрожащее тельце и прошептал:

— Я люблю тебя, детка. Всегда любил.

Она подняла головку, взглянула на него изумленно и… счастливо.

— Я рада, что ты не умер.

Слезы подступили к его глазам. Он ни разу не плакал, пока ее не было, но теперь готов был разрыдаться. Нельзя, он должен держаться. Нельзя больше пугать малышку.

Она провела ладошками по его лицу.

— А у тебя совсем нет бороды.

Уайт улыбнулся знакомому заявлению. Стефани любила смотреть, как он бреется. Сидела рядом, и они разговаривали, пока он собирался на работу. Как же он соскучился по тем дням!