Сказание о Луноходе - Александр Струев

Сохранив за собой прежние посты, Фадеев принял руководство Министерством иностранных дел. Пакистанцев не тронули, двоюродный брат Хаза возглавил у Фадеева департамент внешней торговли. Бывшего Секретаря Совета Безопасности вернули из ссылки, полностью оправдали и утвердили послом в далекую Америку. Тульского Наставника перебросили в Москву, хороший хозяйственник и человек хороший, как ни странно, он живо интересовался пчелами, поэтому во внутреннем дворике здания Московской администрации, на улице Горького, велел поставить парочку ульев. Новый Президент упразднил Поселения, старики со слезами благодарности на глазах возвращались в родные семьи.

После похорон брата Любимая Сестра попросилась в далекий монастырь, на Соловки.

– Мне там молиться лучше, и здесь никому мешать не буду, – объяснила женщина, но лучше бы она этого не делала, через полгода монахиня Татьяна скончалась от неизвестной болезни, говорят, отравленный комар укусил. Очень редко в разгар лета такие комары в тех краях попадаются. Вот и ей не посчастливилось, цапнул, иуда, спящую – и хана! Два дня по всему району власти комаров травили, чтобы случаев подобных больше не повторялось. Вроде справились, больше никто не умер, а Татьяну-мученицу завернули в саван да и похоронили на церковном кладбище. Вот как случается.

Пустой «Роллс-ройс» Дорогого Сына обнаружили под Смоленском. Куда делся сам Сын, с кем и зачем он ехал, так и не смогли разузнать, правда, злые языки поговаривали, что он с балериной Сверчковой за границу на постоянное место жительства выехал, а там кто его знает, куда им ехать заблагорассудилось. Фадеев с Иркой перебрались в уютное Архангельское, на реку Десну.

– Как колдун помер, ни одного сна приличного не снится! – пожаловался жене Фадеев. – Вырубаюсь и точка!

Ирина накапала мужу успокоительного пустырника. Она-то знала, что после ее травок и силач отрубится, не то что задерганный работой муж.

– Казенные деньги так и сыплют, гады, направо-налево! – переживал Фадеев. – А экономить кто будет?! Вот моду взяли – строить, каждый себе теперь усадьбу выстроить норовит! Всем бы ебальники разбил, казнокрады! – залезая в беломраморный бассейн, ругался он. – А все твой папа потакает, всех балует, я б их!

– Ты, Саша, поплавай, попарься, а потом на массаж! – строго сказала мужу Ирина. – Не забывай, у тебя режим! И не ругайся больше, чтоб в последний раз мат от тебя слышала, а то обижусь!

– Ладно! – ворчливо пообещал Фадеев, похлопывая ладонями по теплой воде. – Режим, режим!

– И не больше пяти минут в сауне сиди! Как время на часах кончится, – указывая на часы, сказала Ирина, – сразу выходи! Как поплаваешь и пропаришься, меня зови, будем дочку кормить!

Услышав про маленькую дочурку, Фадеев сразу посветлел, заулыбался и, мурлыча под нос сентиментальный мотивчик, равномерно взмахивая руками, поплыл.

В мае Сергей Тимофеевич проводил парад на Красной Площади. Стройными рядами шла кавалерия, за ней, печатая шаг, вышагивала пехота, потом прогромыхали танки. Замыкал торжественный марш строй Сводного духового оркестра. От восторженной музыки сердце подпрыгивало и рвалось в небеса. Теперь каждое утро страна пробуждалась под задушевные песни радиоприемников. На улицах установили репродукторы, откуда, захлебываясь, лилась зовущая на подвиги песня.