Взять Чумазого! - Валерий Атамашкин

— Убийство? — Её глаза округлились. — Ты нашёл труп?

— Потом, — пообещал я, едва успев поднять лапу, когда Висконский назвал моё имя.

Пока мы успели обменяться несколькими фразами, оборотень начал перекличку. Я не имел права подвергать чертовку опасности. Следом была названа фамилия Славны, которая сделала вид, будто погружена в свои мысли настолько, что баггейну пришлось повторять фамилию дважды. Я даже подпихнул чертовку в бок, чтобы она «пришла в себя».

Закончив, Висконский удовлетворённо отдал список пациентов медбрату. Любопытно, что на месте были все черти, кроме одного — тридцать первого номера, чью фамилию оборотень даже не назвал. Нечистого больше не было в списках клиники. Врач закончил перекличку и двинулся к лифту. Отчего-то я был уверен, что баггейн идёт на третий этаж. Через несколько минут после его ухода упырь повёл колонну пациентов в столовую.

— Отправляемся!

Черти послушно двинулись. Видя, что я постепенно отстаю от колонны, Славна ущипнула меня за бок.

— Возможно, я смогу помочь, — шепнула она.

— Как? — спросил я.

Чертовка выразительно посмотрела на меня, подмигнула и двинулась в начало колонны, прямиком к Викентию.

— Медбрат! Медбрат! — заверещала она. — Мне нужна ваша помощь, я не…

Викентий обернулся, увидел Славну, которая вдруг со всего маху рухнула на пол. Колонна застопорилась, расступились пациенты, освобождая дорогу санитару. Вот что задумала эта рисковая девчонка! Я не сдержал улыбку — это действительно был шанс, которым непременно следовало воспользоваться.

Лифт с Висконским давно отъехал с этажа стационара, и я решительно двинулся следом. Времени было в обрез. Пока чертовка-симулянтка водила медбрата за нос, мне следовало во всем разобраться. Я забежал в кабину лифта и уже без всяких сомнений нажал на кнопку третьего этажа. Кабина пошла наверх.

Отчего-то я был уверен на все сто, что баггейн отправился именно туда. А ещё я был уверен в том, что никто не выписывал тридцать первого номера из клиники.

Со второго этажа на третий в этот раз лифт почему-то ехал долго и шумно, всеми правдами и неправдами привлекая к себе внимание. Казалось, что, когда дверцы разъедутся, я столкнусь морда к морде с доктором-баггейном. Сошла тысяча потов! Всё же когда кабина остановилась, на выходе не оказалось ни души.

Я стремглав выскочил в тёмный коридор и буквально прилип к холодной стене, чувствуя, как разрывается в груди сердце. Главное, что я остался незамеченным. Доктора-баггейна не было видно, как не было видно тридцать первого, но уверенность в том, что Висконский отвёл чёрта именно сюда, только крепла. Следовало скорее справиться с волнением и двинуться на поиски.

Впереди слышались странные звуки. Я не мог разобрать их происхождения, но через несколько минут оказался у вчерашнего разветвления, дорога была знакомой. Слева от меня находилась дверь палаты шестьсот шестьдесят шесть, справа дверь, за которой содержали загадочного пленника.

Что, если тридцать первого увели в одну из этих палат, где с высокой долей вероятности расправились с безномерным? Я тяжело дышал и оглядывался. Посмотреть было на что — теперь опавшие с ангельских крыльев перья валялись буквально повсюду.

Тут и там остались кровавые следы вперемешку с клоками шерсти и пухом. Кровью запачкало стену у палаты, в которой держали нечистого, называющего себя главврачом Лисичем. Дверь была открыта — на меня смотрели голые стены.

Сплошной бетон. Никакого пленника там не было. Оказалась незапертой дверь и в шестьсот шестьдесят шестую палату. Я отчаянно дёрнул ручку и застыл как вкопанный. Палату уже не было нужды закрывать. Взгляд остановился на порванной, окровавленной больничной пижаме без всякого номера, которая комком валялась в углу.

Самого чёрта здесь не было, и, судя по всему, бедолаге уже было не помочь. Увы…

— Ублюдки, — прошипел я.

Задерживаться здесь значило попросту терять драгоценное время. Я двинулся вперёд по коридору — туда, где я ещё не был, но так хотел побывать. Копыта сами несли меня в опасную неизвестность. Впрочем, идти пришлось недолго.

Очень скоро взгляд остановился на показавшейся впереди двери. Я замер в оцепенении, скованный непонятно откуда взявшимся волнением. Стали ватными ноги, загудела голова, начался тремор пальцев. Из щелей в двери подсвечивало ультрафиолетом.

Вроде бы ничего необычного, но этот свет в кромешной тьме коридора слепил и дезориентировал. Вдруг захотелось развернуться и броситься наутёк, сверкая копытами, подальше от этого загадочного местечка на третьем этаже. Я не мог понять, что так напугало меня. Или мог, но не хотел сам себе признаться.

Собрав волю в кулак, я всё же сделал неуверенный шаг к двери. Как будто бы издалека доносились знакомые голоса. Говорили спокойно, ровно, поэтому я не мог расслышать слов, но готов был поклясться, что один из говоривших оборотень, а второй не кто иной, как близнец-упырь. Решив не гадать, я подошёл ближе.

Приложил ухо к двери, прислушался. Голоса сладкой парочки оборвались, но теперь я отчётливо слышал стоны. Не оставалось сомнений, это стонал тридцать первый номер. Те, кто привел больного чёрта сюда, были недостойны называть себя нечистыми. Стараясь не шуметь, я выпрямился, лихорадочно соображая, что предпринять дальше.

«Вломиться в комнату, из-за которой слышались голоса и стоны? Ага, и получить электрошокером. Найти хоть какое-то оружие? Но какое и где?..»

Я перебирал варианты. Со мной не было табельного пистолета, и пресечь преступление было нечем. Лезть же с голыми лапами на двух неслабых преступников, вооружённых шокерами, являлось верхом глупости.

Но и бездействовать было не в моих правилах! Я положил лапу на ручку двери и потянул на себя. Очень осторожно, чтобы не выдать своего присутствия Висконскому. Вспомнилось, что на пике Панчича редко кто смазывал дверные петли (скрип — это же дополнительная сигнализация!), но мне повезло — дверь открылась плавно и бесшумно.

Из образовавшейся щели ударил ультрафиолет. Пришлось прищуриться и прикрыть глаза ладонью. В следующий миг по телу будто бы пробежал разряд электрического тока. Я отдёрнул лапу от ручки, дверь было захлопнулась, но я вовремя втиснул в щель палец со сломанным о замок когтем. Чуть не зашипел от боли, но вариантов не было…

«Возьми себя в лапы, Деян. Ты офицер жандармерии!»

Быть может, увиденное было лишь игрой разыгравшегося воображения. Но нет — из комнаты, через крохотную щель, подсвеченные ультрафиолетом, на меня смотрели белые стены. Накрыло чувство холодной реальности. Было не отвертеться, я видел всё собственными глазами, и уже никто бы не заставил меня счесть это «побочным эффектом».

Нет, комната с белыми стенами существовала, и находилась она на третьем этаже так называемой клиники! Я тихо зарычал, пытаясь справиться с гневом. В районе груди появилась фантомная боль химического ожога.