Взять Чумазого! - Валерий Атамашкин

— Оставь его, — мягко распорядился он.

Упырь послушно опустил шокер, попятился и замер у соседнего столика. Он мигом потерял ко мне, как и ко всему происходящему, интерес. Услышав голос доктора, резко перестал хохотать тридцать первый. Он поднялся и, опустив голову, поплёлся на выдачу.

Возможно, появление Висконского подействовало на чёрта отрезвляюще. И ещё я заметил, что со стола исчезла котлета нечистого, к которой он так и не притронулся. От взгляда не ушло, как чёрт зачем-то сунул её себе за пазуху.

Зачем? Мне было не до выяснений, сейчас следовало разгребать те неприятности, которые я создал себе сам. А уж это я умею…

— По-моему, мы договорились, Видич. Разве нет? — сухо спросил Висконский.

От его слов, вернее, от тона, каким они были сказаны, по телу пробежали мурашки.

— Почему вы не идёте на приём лекарств? — продолжил он.

— Потому что хочу знать, чем нас здесь кормят! — ответил я.

Доктор усмехнулся, пожал плечами, подошёл к моему столу и вдруг отломил кусок от моей котлеты. С невозмутимым видом баггейн закинул сочный кусок себе в пасть и тщательно пережевал. Оставшийся кусок котлеты Висконский бросил Вику:

— Попробуй.

Упырь ловко поймал котлету, расторопно съел и замер с невозмутимым выражением морды. Что сказать, я был выбит из колеи. Я полагал увидеть что угодно и услышать какой угодно ответ. Но чтобы эти двое съели котлету прямо на моих глазах…

Выходит, тридцать первый выставил меня круглым идиотом. Обвёл вокруг пальца, если угодно. И это сделал чёрт, у которого не всё в порядке с головой.

«Из-за него я теперь остался без еды на целые сутки. Ну зачем, для чего был затеян весь этот сыр-бор?»

— Извините. — Я поднялся из-за стола и поплёлся к окошку выдачи лекарств.

Очередная попытка стартовать с места в карьер провалилась. Висконский вновь улыбался, передо мной снова стоял доброжелательный доктор, появлявшийся всякий раз, когда…

«Когда надо было деликатно поставить на место зарвавшегося пациента клиники?» — мелькнуло в голове.

— На будущее, Деян, — мягко заговорил Висконский. — Я был бы вынужден удвоить вам дозу препарата, откажись вы от лекарств. Не хочу крайних мер, поэтому очень рад, что вы вовремя одумались.

— Спасибо за понимание, — выдавил я.

— Повторяю, терапия имеет побочные эффекты, и среди них помутнение сознания, когда в голове селятся самые дурные мысли.

— Я понимаю…

— Мне хочется верить в это, — закивал оборотень. — Вы должны знать, что сомнения в любом случае нормальны и наша работа — каждый раз пояснять больным суть происходящего.

— Конечно…

— Вы постоянно видите вокруг себя врагов, а зря. — Он широко улыбался.

Я покосился на невозмутимого Вика, перевёл взгляд на лопоухого баггейна.

— Извините, доктор.

— Мы ведь не просто так закрываем глаза на выходки пациента из реанимационной палаты. Его организм по-особенному реагирует на назначенную терапию, поэтому приходится учитывать имеющийся побочный эффект.

Каждое сказанное оборотнем слово впечатывалось в разум и оседало в памяти. Я чувствовал, что мне очень хочется ему верить. Окажись всё сказанное правдой, и это бы значило, что я разом избавлюсь от толщи навалившихся проблем.

Он ведь сам съел эту подозрительную котлету, не поморщился, не наказал меня, подметив, что не станет вводить двойную дозу лекарств. Боль, колебания, сомнения — всё медленно отходило на второй план. Общеизвестно, что когда ты ничего не можешь поделать с действительностью, то лучше смириться с ней.

Наверное, ещё немного, и в голове сработал бы переключатель, который настроил бы мой приёмник совершенно на другой лад. Возможно, я бы поверил оборотню, добровольно продолжил терапию и ожидал выписки, но вдруг боковым зрением заметил кусок котлеты, прилипший к копыту Висконского. Моей котлеты!

Остальные были давно съедены нечистыми, а котлета тридцать первого, видимо, так и осталась у него за пазухой. Нет, это был тот кусок, который ловкий Висконский якобы прожевал на моих глазах.

«Но как?» — Я почувствовал, как сжимаются кулаки.

— Что случилось, Деян? — насторожился Висконский. Он поймал мой взгляд на своём копыте, медленно опустил подбородок на грудь. — Выпейте таблетки, так будет лучше и вам, и нам.

Баггейн кивком отдал упырю-медбрату приказ, и тот мигом принёс положенную горсть антибиотиков из окна выдачи. Передал таблетки Висконскому, а тот протянул их мне, но я покачал головой.

— Немедленно! — прошипел баггейн, переходя на рык. — Пей…

В следующий миг я выбил пилюли из его лап. Да, я совершенно не думал о последствиях. Мне было наплевать абсолютно на всё. Таблетки упали на пол, брызнули в стороны, закатываясь под столы. Чего я ждал?

Собственно, ждать было нечего — по телу прошёлся разряд из электрошокера упыря. Скрутило так, что я с размаху грохнулся о плитку в зале столовой, за малым не размозжив себе башку. Медбрат ожесточённо принялся засовывать в мою пасть пилюли. Висконский наблюдал за всем со стороны, не вмешиваясь.

— Ты знаешь, что делать, — донеслись откуда-то из тумана его слова.

Разумеется, за меня никто не вступился. Все молча стояли у дверей столовой…

Всё время, пока меня тащили в палату, я чувствовал, как тело сводит судорогой. Дикая боль сжимала тисками виски. Я слышал обрывки фраз, но не различал голоса. Не было сил открыть глаза, даже пошевелиться, но разум не проваливался в бессознательное. С трудом, через плотную пелену и туман, я пытался привести мысли в порядок. А вот уже в палате реальность обрушила на меня свой свод.

— Пристёгивай его и коли двойной раствор!

Я с трудом узнал в говорившем доктора-баггейна, настолько писклявым был его голос, доносившийся на уровне моего уха. Будто Висконский согнулся в три погибели или уселся прямо на пол.

— Будет сделано.

Меня уложили на койку, холодные лапы упыря принялись пристёгивать ремнями мои конечности. Я не спешил открывать глаза — что-то подсказывало не выдавать, что я пришёл в себя.

— Тупая машина! — взвизгнул оборотень. — Всё из-за тебя! Сдам тебя на металлолом!

— Будет сделано, — отвечал ему упырь всё тем же спокойным голосом, похоже, его ничуть не смутили странные слова Висконского.

— Будет сделано, — передразнил баггейн. — Да я с тебя три шкуры спущу, если что-то пойдёт не так.

Занимательно складывался их разговор. Никогда раньше Висконский не срывался на подчинённых. Между тем ремни один за другим начали затягиваться, и очень скоро я оказался прикован к койке.