Взять Чумазого! - Валерий Атамашкин

«Иначе почему они не добили меня в гостинице домового?»

С другой стороны, я видел комнату, где, по словам пленника, выдающего себя за главврача Лисича, было совершено убийство. Видел кровь, белое перо, которое, без сомнения, принадлежало ангелу. Сюда же можно было отнести загадочную историю с пропажей безномерного, якобы выписанного из клиники…

Где правда, а где ложь? Всё это только предстояло узнать. С этими мыслями, способными свести с ума кого угодно, я вернулся в стационар. Видит дьявол, он сам был рядом со мной в этот день, оберегая мою шкуру от неприятностей! Иначе как объяснить тот факт, что коридор на втором этаже вновь пустовал, а о моём отсутствии всё ещё не было известно персоналу. Как такое вообще могло произойти?!

Оказавшись в палате, я будто умалишённый бросился вытирать следы крови с пола. Ни баггейн, ни упыри не должны были догадаться о моём отсутствии. Пятна крови расплылись на атласно-чёрной простыне. Я покосился на капельницу, понимая, что для того, чтобы снять подозрения, мне придётся вставлять катетер обратно в вену.

Но допустить, чтобы гадость из капельницы попала мне в кровь, я не мог. Не найдя ничего лучше, я просто вылил содержимое на матрас. Они ведь хотели видеть во мне больного? Убеждали меня в этом? Так вот, у больных случается всякое…

Вернув стойку на место, я вставил катетер обратно в вену. Улегся на койку, чувствуя спиной холодный и мерзкий раствор. Изловчился кое-как застегнуть ремни. Самое время было успокоиться и взять себя в лапы, но из головы не выходил тёмный коридор на третьем этаже клиники. Кому-то было выгодно убедить меня в том, что я выжил из ума.

Уверен, что ответ на этот вопрос ждёт меня в той самой комнате с белыми стенами. Что, если и она находилась где-то там — в конце коридора, на третьем этаже?

На следующее утро в мою палату заглянул Викентий. Он отстегнул меня от койки, безразлично взглянул на промокшие матрас и простыню. Бесцеремонно вытащил катетер и сообщил, чтобы я выходил в коридор строиться на завтрак.

То ли упыря нисколько не расстроил мой энурез, то ли сегодня он был не в духе, но медбрат даже не поинтересовался моим самочувствием, как делал всегда. Стоило упырю уйти, как я вскочил, смахивая со лба испарину.

Кажется, пронесло, он не заметил ничего странного. Ну а коли так, не хотелось всё портить, я решил воспользоваться приглашением медбрата и выйти в коридор. Там уже стояла большая часть пациентов клиники и доктор Висконский со списком в лапах, вознамерившийся самолично провести перекличку.

Выглядело это тем более странно, что доктор никогда прежде не делал перекличек сам. Более того, баггейн подмигнул мне, мол, у него есть разговор. Пациенты только собирались, я вышел одним из первых, поэтому у нас было достаточно времени на то, чтобы поговорить.

— Как самочувствие, Деян? — спросил он, окинув меня взглядом. — Как ты себя чувствуешь после капельницы?

Как? Я вдруг понял, что исчезло головокружение, преследовавшее меня последние несколько дней. Я не делал капельницу и теперь чувствовал себя гораздо лучше. Но не говорить же об этом Висконскому? Уж точно нет, ему я сказал совершенно другие слова.

— Кружится голова, доктор, — сдавленно улыбнулся я.

Он посмотрел на меня ещё пристальней, осторожно коснулся своими когтями моих висков, помассировал.

— Не делай из меня идиота, Деян. Ты же знаешь, что я этого крайне не люблю.

— И в мыслях не было, — попытался выкрутиться я.

Глядя в круглые глаза баггейна, я вдруг заподозрил, что он знает больше, чем я полагал. Засосало под ложечкой. Внутри возникло неприятное ноющее чувство, будто кто-то начал наматывать мои кишки, словно спагетти на вилку.

— Ты не принимал лекарства, Деян? — Висконский пожирал меня взглядом. — Ты раз за разом нарушаешь режим…

— Такого больше не повторится, — прошептал я.

— Не повторится, будь уверен, — согласился оборотень, говоря мягко, будто обращаясь к ребёнку, буквально обволакивая меня своими словами.

Он точно смотрел записи с камеры…

Сейчас я был более чем уверен, что он просматривал ночные записи и видел всё то, что происходило в пятой палате. Как я высвободился, как сбежал, как добрался по коридору до лифта. Но отчего оборотень не говорил об этом в лоб? Почему юлил?

— Так получилось… — Я замялся, понимая, что в голове вертится сплошной бред и Висконскому не составит труда уличить меня во лжи.

С другой стороны, баггейн прямо сейчас играл со мной в очень странную игру. Я говорил что-то ещё, доктор в ответ тихо улыбался. Казалось, что он вот-вот прервёт весь тот фальшивый бред, который я пытался выдать за правду. Но Висконский выслушал меня до конца, а потом сказал совершенно неожиданно:

— Разумеется, я верю вам, Деян.

— Вы верите мне? — удивлённо переспросил я, рассказав ему несусветную чушь о том, как жидкость из капельницы совершенно случайным образом пролилась мимо моей вены.

Я ожидал, что он спросит меня о том, где я был сегодняшней ночью, куда шлялся, что забыл на третьем этаже, но вместо этого Висконский вдруг сказал:

— Верю. Всякое бывает, верно?

Признаюсь, я немного опешил. Полагая, что так просто мне не отделаться, я был готов врать, пока не прижмут к стенке, но Висконский был настроен дружелюбно и вовсе не намеревался усугублять сложившийся конфликт.

Он хлопнул меня по плечу и направился к началу заметно пополнившейся чертями колонны. Я задумчиво проводил доктора взглядом. Странный, однако, вышел разговор. Что бы это всё значило?

Только сейчас я обратил внимание, что, возможно, наш разговор подслушивала Славна. Чертовка стояла у стены и пялилась на двери одной из палат, но на самом деле она подслушивала и впитывала всё сказанное, как губка. Стоило баггейну уйти, как девушка выросла передо мной.

— Что всё это значит, Деян? — выпалила она.

Я видел горящее в её глазах возбуждение. Обернулся на спину удаляющегося баггейна и, лишь удостоверившись, что нас не подслушивают, тихо ответил чертовке:

— Это не клиника, Славна. Не знаю, что здесь происходит, но это не клиника. Уже не клиника. — Я замотал головой, сбившись. — Я был на третьем этаже, там есть ещё одна палата, именно в ней заперли…

Мне удалось вовремя зажать пасть лапой. Для лейтенанта жандармерии, проводившего собственное расследование, я болтал непозволительно много. Но что делать, Славна нравилась мне всё больше, и чрезвычайно сложно было удержать язык за клыками тогда, когда на красавицу-чертовку так хотелось произвести впечатление.

— Какая палата? Кого заперли? Деян, ты в себе?

— Потом расскажу, — отрезал я. — У меня есть основания подозревать, что в этих стенах совершено убийство!