Тайна дома Морелли - Маленка Рамос

В первый раз за вечер Мэри Энн улыбнулась. Карлота мрачной стеной стояла перед племянницей. Джиму стало смешно, но он сдержался. Алан придал своему лицу вежливое выражение и тоже внимательно следил за сценой. Затем поднес ладонь ко рту, сдерживая смех.

– Джим…

– Не беспокойся, Мэри Энн. Я вас не оставлю. Как раз отдохну от работы над книгой. Вряд ли я сейчас способен на чем-то сосредоточиться. А тут, глядишь, и правда пригожусь.

– Что и требовалось доказать, – заключил довольный Алан. – В конце концов речь идет всего о нескольких ночах. Чистая мера безопасности.

– Роберт, – пробормотала Амелия чуть слышно. – С тобой все в порядке? Ты побледнел.

– Все хорошо. Просто устал. Завтра буду чувствовать себя лучше.

Когда ужин закончился, Джим, Роберт и Алан вышли в сад. Доктор Фостер хотел поговорить с ними наедине. «Без Элизабет и сестер», – добавил он вполголоса. Он не мог сохранять спокойствие, рассуждая об этих событиях. Алан поведал им историю Мэри Энн, описал происшествия последних дней, а заодно и то, что поделывал с ней этот человек по ночам. Роберт переменился в лице, а Джим застыл не мигая.

– Мэри не хочет, чтобы сестры знали – сказал он. – Это для нее слишком унизительно. Да и как отреагирует девочка? Но вам я просто обязан все рассказать.

– Значит, она полагает, что он того и гляди наведается к Элизабет? – недоверчиво спросил Джим.

– Лично мне кажется, что вряд ли. У меня сложилось впечатление, что к девочкам он испытывает что-то вроде отеческой любви. Вспомните, что раньше его видели возле кроватки Пенни. Есть и еще одна немаловажная деталь… Мэри Энн мне призналась, что, когда девочка умерла, он рыдал, оплакивая ее смерть. Он страдал. И страшно обиделся, когда она попросила его не забирать девочек. Все это до крайности запутанно. Просто голова кругом идет.

– Подождите, давайте уточним, – сказал Роберт. – Вы хотите сказать, что существо изнасиловало Мэри Энн?

Алан кивнул. Его губы были плотно сжаты, рот вытянулся в прямую линию.

– Боже правый… – Роберт схватился за голову.

– Мы должны выяснить, что за жизнь была у этого типа. И почему коллеги из Сан-Франциско не смогли ничего про него узнать начиная с 1923 года. Вряд ли он осмелится тронуть Мэри, если она будет не одна. Впрочем, тогда, в комнате, рожа его выражала не страх, а издевку.

– Это призрак, Джим! – воскликнул Роберт. – Он не может быть таким сильным. Ничего не понимаю…

– Тем не менее он исчез, как только нас увидел, – заметил Алан. – Это значит, что общество людей ему не нравится и пользоваться женской слабостью он предпочитает в одиночестве.

– Наверняка в этом неплохо разбирается Кэтрин Вудс. Вот бы с ней посоветоваться. Боже, сам себя не узнаю. Ведь я – пастор!

– А что делать, Роберт, – примирительно сказал Алан. – В первую очередь надо защищать твоего сына от этой пакости. Надеюсь, он в безопасности. Пока он в Портленде с Лорной и Полом, ему ничего не грозит.

– Согласен, – кивнул Джим.

В окне появилась Амелия, прервав беседу троих мужчин. В руке она сжимала пиликающий телефон.

– Алан, тебя. Кажется, что-то важное. Это шериф, он уже звонил дважды.

Алан потер виски.

– Интересно, что там на этот раз?

Занятый своими мыслями Джим пристально смотрел на дорогу. Алан повернул направо, и вскоре они оказались в центре города. Он переговорил с шерифом. Дела были плохи. Что-то случилось с Томми Нортоном. Алан не понял большую часть того, что втолковывал ему Ларк, где-то на заднем плане слышались вопли Элен, а голос шерифа казался непривычно серьезным.

– Как думаешь, что это могло быть?

– Понятия не имею, Джим. Я мало что понял из его объяснений. Ларк был очень обеспокоен, а для него это странно.

– Хорошо, что Роберт остался с сестрами, – пробормотал Джим, и в голосе его отчетливо звучала тревога. – Надеюсь, мы вернемся не слишком поздно. Твои рассказы про этого призрака и то, что он вытворяет с Мэри Энн, это…

Алан посмотрел на него с любопытством.

– Это – что? – переспросил он. – Лично у меня не получается отнести это к какому-либо известному классу явлений.

– Нечто дикое, противоестественное…

– Трудно найти правильные слова, когда речь идет о Мэри и ее утрате. Когда-то умерла от рака моя жена. Вы не знали? Да, я вдовец. Так мы это называем. У моей матери не было родителей. Значит, она была сирота. Но как назвать потерю ребенка? Для этого даже слова не существует. Потому что это ненормально. Человек обязан пережить родителей. Жизнь строится по правилам, хотя иногда случаются сбои. А теперь еще и это… Что мы можем поделать? У меня даже никакой чертовой догадки нет.

Джиму хотелось его успокоить, но он сам был слишком взволнован происходящим. Он тщательно подбирал каждое слово, чтобы хоть как-то уменьшить ярость, владевшую этим человеком, который столкнулся с ситуацией, ускользавшей от его понимания.

– Ларк всю свою жизнь провел в нашем городе, и семья его тоже отсюда, – продолжал Алан. – Должен же у него быть хоть какой-то ответ, какая-то гипотеза. Если нет, поговорю с Полом Джонсом, лесорубом, ему лет восемьдесят или больше. Хоть кто-то из этого проклятого городка должен знать, откуда у этого призрака ноги растут.

– Не кипятись. Надо беречь нервы, особенно сейчас.

Алан не ответил. Джиму показалось, что от владевшего им гнева у доктора пропал голос. Соблюдение приличий и сохранение спокойствия было для него в эти минуты непосильной задачей. Интересно, как бы отреагировал Алан, если бы узнал, что было между Джимом и Элизабет? Если бы услышал про ее сон, про то, что он, Джим, должен о ней заботиться? Или стал свидетелем их поцелуя? Но вскоре они припарковались напротив полицейского участка, и по глазам Алана он твердо понял, что лучше оставить все это при себе. Доктор был взбешен, и подобный разговор мог бы иметь два возможных последствия: он бы окончательно обезумел – или убил Джима на месте. Его раздумья прервало появление Ларка: не дожидаясь, пока они вылезут из машины, он сам бросился им навстречу.

– Я к нему пальцем не прикасался! – воскликнул шериф. – Он жив!

Они захлопнули дверцы. Физиономия Ларка была искажена, седина виднелась как будто более отчетливо, чем еще совсем недавно, а дрожащие складки на подбородке придавали лицу встревоженный и потерянный вид.

– Что значит – жив?

– Клянусь, доктор, сколько занимаю этот пост, в жизни не видел ничего подобного. – Он толкнул дверь участка и понесся куда-то так резво, что оба его посетителя едва за ним поспевали. – Когда я принес ему кофе, мне показалось, что он мертв. Я даже трогать его не стал. И что вы думаете? Жив! Быстрее, прошу вас. Мы не можем терять ни минуты.

Да, такого они не могли себе даже вообразить. Томми стоял посреди камеры, однако его ноги не касались пола: они зависли в воздухе в нескольких сантиметрах, не различимых на первый взгляд. Руки подняты в форме креста и закреплены тонкими прозрачными нитями, которые проходили сквозь ладони, и голые ноги крепились к прутьям тюремной решетки. Зрелище было просто невероятным. Все выглядело так, будто парень самостоятельно стоит на ногах. Глаза зашиты теми же нитками. Голова бессильно свесилась набок, из плеч вылезают нитки, так же как и из бедер, из икр. Джим замер у двери в камеру, не слыша торопливое дыхание Алана и шерифа. Внезапно кто-то произнес его имя, затем последовал стук упавшего на пол тела. Только тогда он очнулся и бросился на помощь.