За милых дам - Ирина Арбенина

— Подарок?

— Заткнитесь.

Марина попыталась приподняться на постели.

— Лежать, — лаконично, как собаке, приказала «учительница».

Что-то было в Анином голосе, так же как и в глазах, что остановило Марину от естественного взбрыкивания. Хотя еще никто никогда не был с ней так груб!

— Что-то случилось?

— Хороший вопрос!

Анна развернула бумагу.

И Маринины глаза расширились от ужаса… Такого страшного ножа видеть ей еще не доводилось.

Сцена была не из приятных. Полуодетая Марина лежала на непомерно огромной постели, как жертва на алтаре перед закланием, а милая славная девочка-учительница со стальным блеском в глазах, держа в руках жутковатого вида тесак, возвышалась над ней.

Марина попыталась улыбнуться:

— У нас что сегодня по графику? Жертвоприношение? Заклание хозяек?

Шутка не удалась. В серых Аниных глазах сейчас был холод. Марина их не узнала.

У нее перехватило дыхание. Еще чуть-чуть и…

— Ты что… хочешь меня убить? — спросила она, не узнавая свой собственный голос.

— А вы не любите, когда вас опережают? У вас, может, месячник безопасности начался? На этой неделе вы не убиваете?

Светлые Маринины глаза распахнулись от изумления:

— Ты что, совсем дура?

Вопрос прозвучал смешно, по-детски, как будто одна девочка кинула в другую ластиком на уроке…

Но именно это Аню вдруг остудило.

Она присела на край постели, охватила руками голову… Что-то не складывалось на этой картинке.

— Бред какой-то…

— Пожалуй…

— Хватит дурацких шуток! — заорала Светлова. — Вы просто сумасшедшая баба! Сбесившаяся от скуки и богатства… Убить меня решили?! Новый способ развлечения для «новой русской»… Давайте выкладывайте! Или я вас прикончу, честное слово… Как у вас там на равнинах Термискиры это делается?

Аня орала, но ярость, которую она только что испытывала, не возвращалась…

Марина гибко, по-кошачьи подобралась к ней поближе, погладила волосы на затылке, прошептала:

— Ты глупа невероятно… У нас на равнинах Термискиры, жулик ты несчастный, тайком забирающийся в чужой компьютер, ничего такого не делается… Как я могу тебя убить? Для этого надо быть не просто сумасшедшей, а совершенно чокнутой.

Потом они долго разговаривали. Марина сидела, скрестив ноги, как йог, чуть склонив голову к плечу, и внимательно слушала про ртуть, про киллера-азиата…

Когда Светлова замолчала, она заглянула ей в глаза:

— Ты все мне рассказала?

— Все!

На этот раз Женщина выбрала для них с Марком столик на улице. Почти всю неделю дул пронизывающий холодный ветер, впрочем, вполне обычный для неустойчивой еще, ранней средиземноморской весны. И все эти дни они с Марком приходили в небольшой пляжный ресторанчик, похожий на перевернутый вверх дном бокал. Пили кофе. Отделенные от буйного ветра стеклянными звуконепроницаемыми стенами, смотрели на бесшумно набегающие на песок волны. Разговаривали.

Женщина знала, что на людей с неустойчивой психикой, мечущихся в поисках выхода, очень благотворно действует повторение. Монотонное, однообразное повторение одних и тех же — ключевых для их будущего поведения — фраз. Ничего хитрого, просто необходимы время и терпение.

И несомненный дар внушения и гипноза, которым от природы обладала Женщина.

«Все, в общем, очень неплохо, милый мой Марк… Солнце, море. Правда, дует ветер, но он скоро стихнет. Плохая погода на Средиземном море долго не держится… Марк молод. У него все впереди, он может быть богат, удачлив. Его будут любить девушки. У него будут ключи от «Порше».

Этому мешает мачеха. Она дурная, эгоистичная женщина, не заслуживающая счастья. Она отнимает у Марка то, что ему принадлежит по праву. Старуха, ее мать, — тоже дурная женщина. Отец полностью под их влиянием. Он их во всем слушается и перестал любить Марка. Это несправедливо.

Это несправедливо.

Это несправедливо.

Марк должен восстановить справедливость. Они дурные люди. Они не заслуживают денег, счастья. Ключи от «Порше» не должны находиться у мачехи. Она не заслуживает жизни.

Они не заслуживают жизни.

Они не должны жить.

Это будет только справедливо».

Женщина знала, что не нужно слишком распыляться, тонуть в лишних словах и разговорах. Важно настойчиво, монотонно повторять главное.

На третий день наступил перелом. Марк стал повторять это сам.

Мачеха — дурная женщина. Они не заслуживают жизни. Он должен восстановить справедливость.

Он говорил это убежденно, страстно. Это были уже его собственные мысли, его собственные слова. Его решение. Он уже рассеянно смотрел на Женщину, он был сосредоточен на своих планах.

Вязкое мышление, характерное для фанатиков, революционеров, людей, легко зацикливающихся на одной нехитрой мысли, идее…

Плохая погода на здешнем побережье быстро кончается. Ветер стих так же внезапно, как и начался. Установилась мягкая, теплая, комфортная «погода для богатых», с легким морским бризом, нежным весенним, еще не обжигающим солнцем…

Женщина знала, что для людей, у которых в душе мрак, нет ничего хуже такой погоды. Они чувствуют себя особенно дискомфортно — угнетенно, беспокойно. Пик метаний достигает предела. Хорошая погода — это погода для счастливых, она усугубляет мучения тех, кто считает себя несчастным. Радостное легкое настроение окружающих, характерное для таких дней, становится для этих изгоев нестерпимым. Яркое солнце только оттеняет черноту, которая болотом застоялась у них в душе.

Этому состоянию необходим выплеск. И Женщина поняла, что такой момент для Марка наконец наступил.

Она не стала предлагать мальчику оружие. Это было бы грубо. И могло бы его спугнуть. В юношеское воспаленное сознание могло бы закрасться подозрение, что он действует несамостоятельно, что им манипулируют. В семнадцать лет такие действия взрослых могут вызвать только желание сопротивляться, ничего более.

Нет, Женщина не стала предлагать Марку оружие. Это было бы смешно. Все, что нужно, он легко найдет в отцовском доме. И это только сделает месть особенно изощренной. Мужчина, предавший свою жену, будет убит из собственного оружия. И собственным сыном.

Проходя к своему креслу в салоне аэробуса — Женщина была экономна и снова летела рейсом «Аэрофлота», — она прихватила с собой несколько свежих русских газет, заботливо приготовленных для возвращающихся домой сограждан.

Пристегнула дисциплинированно, без предупреждений ремень безопасности (Женщина была предусмотрительна и не собиралась погибать от случайностей — например, сломав шейные позвонки в какой-нибудь воздушной яме. Ей еще предстояло воплотить в жизнь свои планы) и углубилась в чтение. Все газеты хором писали об одном и том же. Пожалуй, это было одно из самых громких и сенсационных преступлений.