Пехота апокалипсиса - Александр Золотько

Да, исчезли лозунги о Сближении и Сосуществовании, появились призывы уничтожать сбляжателей и сосулизаторов. Понятно.

Виновников бойни в городе арестовали, их хозяев в Брюсселе – тоже, и на днях должен начаться в Нюрнберге суд над этими преступниками и их покровителями.

Почти вся верхушка Евросоюза и командование Территориальных войск. Патруль не упоминается совсем.

Как Патруль.

Говорят и пишут о некоей секретной военизированной организации, контролировавшей российские Территории, цели и задачи которой еще не прояснены. Ведется расследование.

В народе – все почти нормально. Бунтов нет. Люди с пониманием относятся к происходящему, требуют разобраться и наказать.

Вскользь, очень глухо, проскакивает информация о проявлениях народного, исключительно праведного гнева по отношению к предателям и коллаборационистам, сообщения о вспышках которого заканчиваются лаконичным «имеются жертвы».

И целый ряд загадочных вспышек насилия.

Молодой человек, вооруженный ножом, вошел в здание городского совета и нанес восемнадцать ударов, прежде чем был застрелен охраной...

Девушка плеснула кипящей водой в лицо своей соседке по общежитию...

Водитель автобуса был убит во время движения, автобус занесло на встречную полосу, от столкновения с грузовиком начался пожар, погибло...

Трое школьников ворвались в учительскую... охотник открыл огонь по проезжающей электричке... повесили писателя...

Ильин просматривал кадры, вглядываясь, пытаясь отыскать что-то общее. И отыскал.

Странно, но журналисты на это внимания не обращали. Показывали, но не называли. Официальные сводки внимания на этом не акцентировали, но в каждом подобном кадре...

На груди у школьников, убивших двух учителей,– семиугольные значки космополетов. На футболке парня, стрелявшего в водителя автобуса,– семиугольный значок. Плакат с семиугольником на стене комнаты мальчишки, покончившего с собой.

В каждом кадре.

В каждом.

И ни слова об этом. Камера снимает значок в упор, медленно, тщательно фиксирует крашенные в перламутр волосы мальчишки, серебристые комбинезоны на убийцах...

И ни слова об этом.

Словно и не вдалбливают в головы людям настойчиво, не запихивают вглубь, в подсознание, не закладывают рефлекс: космополеты – убийцы. Они виноваты во всем...

Все, что связано с Братьями, смертельно опасно.

Все, что связано с Братьями, должно быть уничтожено.

Все, что связано с Братьями...

– Здравствуйте, майор,– сказал чей-то голос.

Ильин вздрогнул. Пистолет оказался в руке, дулом к выходу.

– Не нужно так нервничать,– посоветовал голос.– Я не причиню вам вреда. И не нужно оглядываться, я – здесь!

Кадропроекция над инфоблоком мигнула несколько раз.

– Увидели? Вот и славно. Наконец-то мы можем спокойно поговорить.

Ильин положил пистолет на ящик и выключил инфоблок. Ровно на пять секунд.

Через пять секунд инфоблок снова включился.

Самостоятельно.

– И опять скажу – не нужно вам так нервничать.– Голос был знакомый, но Ильин не мог вспомнить, где и когда его слышал.– Я хотел у вас узнать – все в порядке? Вы нормально доехали, вступили в командование?

– С кем имею честь?

– Да какая вам разница? – почти искренне удивился голос.– С доброжелателем.

– У меня за последнее время выработалась привычка посылать доброжелателей...

– Я знаю – в ж... И знаю, что один ваш недавний собеседник объяснял такое однообразие нежеланием и неумением выражать свои эмоции, так сказать, вербально...

– Пошел ты на хрен! – сказал Ильин.

– И клац трубку на телефонный аппарат! Или выключателем. Только сейчас это не получится. Свой инфоблок вы уже выключали. Он, кстати, и сейчас выключен. Можете проверить.– В голосе зазвучала ирония.– Я, собственно, чего вам звоню... Посоветовать. И не нужно говорить, куда мне засунуть свой совет. Я вам хочу посоветовать... не напрягаться. Вы как-то слишком близко принимаете судьбу этого вашего возрожденного батальона. Зачем?

Ильин не ответил. Сунул пистолет под подушку – от греха подальше, чтобы не поддаться соблазну влепить пулю в ни в чем не повинный инфоблок.

– Нет, вы можете не отвечать, но ведь себе самому вы врать не будете. Ведь не будете? Вы же сами вот недавно трепались с капитаном на эту тему – какого хрена возродили, за каким бесом пригнали сюда... Вы что – не поняли? Ну подумайте! У батальона нет нормального зимнего обмундирования. Палатки и чугунные печки не спасут от морозов, а ведь именно морозы начинаются. Можете сами проверить в Сети. До тридцати пяти. До минус тридцати пяти. У вас три топора, одна двуручная пила и саперные лопатки. У вас машины, не подготовленные к морозам, счастье, что Кудря ваш сообразил и теперь все машины стоят с включенными двигателями... А, простите, горючее? Тут даже воды нет. Ближайший водоем – болото в семи километрах. Колодец в вымершей деревне закрыт Биопатрулем. А водички у вас в баках осталось литров сто. Снег топить будете? Рискнете в пятнадцати километрах от Территории? В лесу, на сорок процентов пораженном чужой растительностью? Не отвечайте мне, сами подумайте, взвесьте.

Ильин снова не ответил. Нечего было отвечать.

– А я вам подскажу.– Голос стал мягче.

Каким-то вкрадчивым стал голос, проникновенным.

– Я – подскажу. Никто не будет с вами делиться информацией, а я – поделюсь. Вы личные дела своих подчиненных просмотрели уже? Обратили внимание, что все они – офицеры, прапорщики, солдаты – все из больших, многодетных семей. Кудря – отец пяти детей. У всех остальных офицеров – по два-три ребенка. Солдаты имеют по три-четыре брата или сестры. Обратили внимание?

– Обратил,– сказал Ильин.

Он действительно обратил на это внимание. Отметил про себя как некую странность.

– А в документах еще не указано, что все они без исключения имеют очень много родственников и родственные связи поддерживают неукоснительно. Того самого языкатого рядового, которого вы на днях швыряли в грязь перед строем, Максима Палина, на службу провожали полторы сотни родственников...

– И при чем здесь это? – не выдержал Ильин.

– Не спешите. Не нужно меня подгонять или перебивать. Я могу вообще обидеться и замолчать. А вам ведь только-только стало интересно... Ведь стало?

Ильин хотел промолчать. Но все-таки ответил:

– Стало.

– Во-от! Интересно! Любопытство, между прочим,– одно из самых сильных и полезных качеств человека. Знаете, сколько всего было совершено из любопытства? Но я сейчас не об этом. Я о вашем батальоне. И еще о трех десятках подобных ублюдочных формирований. Да, о трех десятках. Взгляните на карту.