Повод для паники - Роман Глушков

Наум Исаакович снова доказал, что он является уникальной личностью, ценность которой было трудно переоценить. Имея на руках минимум инструментов и бытовой генератор, дядя Наум за какие-то полтора часа вскрыл ринголиевый бункер, рассчитанный на прямое попадание ядерной ракеты. Поэтому я мог смело утверждать, что наша группа имеет при себе настоящее оружие стратегического назначения, пусть на вид и не очень грозное… да и вообще не походившее на оружие. Перед разрушительным потенциалом, что наряду с созидательной энергией хранился в голове Кауфмана, мощь ядерной боеголовки выглядела жалко.

Я довольно быстро отыскал необходимый модуль, благо от остальных он отличался не только дополнительными устройствами, но и цветом. Когда я доставил находку, Наум Исаакович приказал перевернуть ее вверх колесами, после чего безжалостно вскрыл модулю брюхо и вытащил оттуда маленькую – чуть больше обычного инфоресивера – деталь. Изучив ее при помощи лупы, дядя Наум удовлетворенно хмыкнул, пристроил деталь к порту терминала, пробормотал с презрением «жутко примитивная технология», а затем отправил меня к арсеналу, дабы я рапортовал ему о результатах эксперимента.

Поначалу ничего интересного не происходило. Я простоял перед ринголиевыми дверями четверть часа, словно Аладдин, ожидающий, пока Сезам допустит его к сокровищнице. Видимо, Сезам пребывал не в духе и оттого упорствовал. Затем из люка высунулось очаровательное личико принцессы Каролины, которая осведомилась, чем Аладдин порадует нашего всемогущего джинна с отверткой. Аладдин молча развел руками: радовать волшебника было нечем. Принцесса вполголоса выругалась и опять скрылась с глаз.

Время шло, Сезам продолжал упорствовать. Принцесса являла свой лик еще четырежды. В последний раз она обнадежила меня известием, что все в порядке, просто папа по рассеянности забыл сохранить на световом пульсаторе нужные настройки и их пришлось восстанавливать по памяти. Мне оставалось лишь порадоваться тому, что рассеянность дяди Наума не влияла на его логическое мышление.

Наше упорство было вознаграждено. Хорошо знакомый мне звук отпираемого арсенала – низкий тяжелый гул, от которого дрожал пол, а на душе возникало чувство легкой тревоги, – донесся до моих ушей, а вслед за этим я наконец-то узрел долгожданный результат. Повинуясь воле доброго волшебника Кауфмана, арсенальный зев распахнулся передо мной, будто, клыки оскалив, составленное в пирамиды оружие. Лайтеры в хранилище не горели, и там царила темнота, густая, как крепкий кофе. Приоткрывшаяся на ширину клинер-модуля дверь превратила темноту в полумрак, вполне достаточный, чтобы я мог свободно в нем ориентироваться. Показавшаяся из люка Кэрри и без моего доклада догадалась, что ее отец сотворил-таки чудо, улыбнулась и побежала радовать Наума Исааковича хорошими новостями.

Не терпелось войти в арсенал и первым делом разыскать свой «форсбоди», порядком поношенный, но удобный и проверенный десятками турниров. И все же я дождался, пока ко мне присоединятся Кауфманы: в параде победителей они заслужили право идти во главе процессии. Но дядя Наум передал мне лайтер и сказал, что, конечно, был бы рад взглянуть на реалерскую технику, но, к сожалению, сделать этого не может – плохое зрение, а в темноте польза от прадедушкиных очков невелика.

– Я, пожалуй, посижу здесь, передохну с полчасика, – сказал он, располагаясь на контейнерах возле входа. – Уморился что-то – такой хлопотный день. Только постарайтесь побыстрее, молодой человек. Хотелось бы до ночи покинуть это жуткое местечко и заночевать подальше отсюда.

– Уложусь в пятнадцать минут, так что слишком не расслабляйтесь, – ответил я. – А еще лучше следили бы за коридором в свой бинокль. Нам лучше избегать встречи с хозяевами. Хотя бы до тех пор, пока не выясним, кто они такие.

Каролине показалось скучно сидеть в ожидании, и она отправилась вместе со мной к стеллажам и пирамидам «Молота Тора», что находились в центральной части арсенала.

– С детства смотрю ваши чемпионаты и даже не подозревала о существовании этого места, – призналась она, следуя за мной по пятам. – Как забавно: оружие, которым вы полгода воюете друг с другом, вторые полгода мирно хранится в общей комнате. Здесь даже интересней, чем в музее, – все такое… как бы это сказать… живое, что ли…

– Неужели ты считала, что мы растаскиваем весь этот хлам по домам? – засмеялся я, отыскивая на стеллажах лучом лайтера герб моей команды. Заговорившая со мной Каролина – редкое явление, а тем более Каролина дружелюбная, без своих извечных поддевок. Ведь могла же общаться в нормальном тоне, когда хотела!

– Конечно, не считала, – возразила Кэрри. – Просто с годами у меня сложилось стойкое мнение о вас и о вашем спорте. Ломать стереотипы довольно сложно, но интересно – все-таки действительность сильно отличается от фантазий. Реалеров очень редко демонстрируют публике в обычной, повседневной обстановке. Вот вы, капитан, оказывается, в жизни совсем другой, чем на арене…

– Давай уже наконец перейдем на «ты», Кэрри, – предложил я. – Друзья называют меня Гроу. И отцу передай, чтобы тоже прекратил эту официальность.

– Хорошо… Гроу, передам обязательно. Так, безусловно, лучше.

И она замолчала, будто случайно нащупанная ею тонкая нить разговора вдруг порвалась и выскользнула у нее из пальцев.

– Так какой же я в жизни? – Мне пришлось самому отыскивать концы этой нити и связывать их воедино. Вряд ли узел получился прочным, ну да не время сейчас заботиться о его крепости.

– Извини за откровенность, но раньше я представляла тебя тупым и жестоким человеком. Одно это чего стоит… – Каролина поднесла указательные пальцы к верхней губе и наглядно изобразила мои клыки-имплантаты. Вышло очень похоже. – Как выяснилось, я в тебе ошибалась. Ты не такой троглодит, каким кажешься.

– Уж лучше так, чем наоборот, – довольно заметил я. Добавлять, что Каролина тоже не такая злючка, как мне показалось, не стал – побоялся обидеть.

– А где хранится оружие «Всадников Апокалипсиса»? – неожиданно сменила Кэрри тему беседы. Я припомнил, чья она на самом деле поклонница, и слегка приуныл: эх, куда ушли мои чемпионские годы, когда «Всадники» были лишь заурядной командой из второй пятерки…

– Собираешься прихватить у них на память какой-нибудь сувенир? – полюбопытствовал я.

– Да нет… – смутилась она. – Просто раз уж все равно мимо проходили, почему бы не взглянуть краем глаза?

– Долго искать придется. По-моему, уголок Ахиллеса где-то в другом конце арсенала, – объяснил я, после чего задумался, смерил Кэрри нескромным взглядом и добавил: – А как ты посмотришь на то, чтобы получить сувенир от «Молота Тора»? Да, сегодня мы уже не популярны, но клянусь: кроме капитана Гроулера, больше никто не подарит тебе такого дорогого подарка. Даже Ахиллес.

– О чем ты? – удивилась Кэрри.

– Через пять минут узнаешь… А, вот и наша куча ржавого железа!..

Я, разумеется, сгустил краски: чтобы меркуриевая амуниция пришла в негодность, ей пришлось бы не одно столетие пролежать в условиях, намного худших, нежели чистый сухой арсенал «Сибири». На наших доспехах отсутствовала даже пыль, которой здесь было просто неоткуда взяться. Мой «форсбоди» также находился на положенном месте – там, куда я и определил его три месяца назад, после весеннего турнира.