Тысячеликий герой - Джозеф Кэмпбелл

Изощренный юмор детских фантазий, подвергнутых искусной мифологической обработке метафизического учения, великолепно передает один из наиболее хорошо известных великих мифов восточного мира: индийское предание о великой битве в начале времен между титанами и богами за напиток бессмертия. Прародитель земных существ, Кашиапа, «Человек Черепаха», взял в жены тринадцать дочерей еще более древнего патриарха демиурга Дакши, «Бога Добродетели». Двое из этих дочерей, по имени Дити и Адити, родили соответственно титанов и богов. Однако в бесконечном ряду семейных распрей многие из этих сыновей Кашиапы были убиты. Но вот верховный жрец титанов благодаря великому аскетизму и медитациям снискал благосклонность Шивы, Бога Вселенной. Шива наделил его способностью оживлять мертвых. Это обеспечило титанам преимущество над богами, что вскоре было доказано одной из последующих битв. Боги в смятении отступили, и, устроив совет, обратились к верховным богам Брахме и Вишну.

Ил. 40. Брахма, Вишну и Шива со своими спутниками (цветная миниатюра). Индия, начало XIX в. н. э.

Брахма и Вишну посоветовали богам заключить временное перемирие со своими братьями, во время которого они могли бы склонить титанов помочь им взбить Молочный Океан бессмертной жизни, чтобы добыть масло Амрита – «нектар бессмертия». Польщенные таким приглашением, которое они посчитали за признание своего превосходства, титаны с радостью согласились принять в этом участие; и так началось эпохальное совместное приключение, которое знаменовало начало четырех веков мирового цикла. В качестве «пестика» для взбивания была выбрана гора Мандара Васуки, Царь змей согласился быть веревкой, с помощью которой нужно было крутить гору, а сам Вишну, в образе черепахи, нырнул в Молочный Океан, чтобы своей спиной поддерживать основание горы. После того как змею намотали на гору, боги ухватились за один ее конец, а титаны – за другой. И затем на протяжении тысячи лет все они дружно взбивали океан.

Первым с поверхности океана поднялся черный ядовитый дым, называющийся Калакута, «Черная Вершина», то есть высочайшая концентрация силы смерти. «Выпей меня», – сказала Калакута; и работу нельзя было продолжать до тех пор, пока не найдется кто-нибудь, способный выпить ее. Вдалеке в уединении медитировал Шива, обратились к нему. Величаво вышел он из глубокой медитации и направился к месту взбивания Молочного Океана. Набрав настой смерти в кубок, он одним глотком осушил его и своей силой йога удерживал напиток в горле. Горло его посинело. Поэтому Шиву называют «Синяя Шея», Нилакантха.

Снова стали взбивать океан, и вот из бездны стали подниматься совершенные формы концентрированной силы. Появились Апсары (нимфы), богиня счастья Лакшми, молочно-белая лошадь по имени Уччайхшравас, «Громко Ржащая», жемчужина драгоценностей Каусиубха и тринадцать других замечательных вещей. Последним появился искусный лекарь богов Дханвантари, держа в руке луну, чашу нектара жизни.

И сразу же началась великая битва за обладание бесценным напитком. Один из титанов, Раху, изловчился и сделал глоток, но ему отрубили голову до того, как жидкость прошла по его горлу; его тело истлело, а голова осталась бессмертной. Эта голова и сейчас непрестанно следует через небеса за луной, пытаясь снова схватить ее. Когда ей это удается, чаша луны легко проходит через рот и снова выходит из горла: оттого и бывают затмения луны.

Но Вишну, беспокоясь о том, чтобы боги не потеряли своего превосходства, превратился в прекрасную танцующую девушку. И пока похотливые титаны стояли, в восхищении застыв без движения, очарованные ее прелестями, она схватила чашу-луну с напитком Амрита, немного подразнила их ею, а затем неожиданно передала чашу богам. Вишну тут же снова превратился в могущественного героя, встал на сторону богов против титанов и помог оттеснить врага к скалам и темным ущельям нижнего мира. Теперь боги вечно вкушают напиток Амрита в своих прекрасных дворцах на вершине горы Сумеру, в Центре мира.[286]

Мифы от более буквальных и сентиментальных теологических произведений всегда отличает юмор. И боги, и иконы сами по себе не несут особого смысла. Их занимательные мифы переносят разум и дух не к ним наверх, а по ту сторону от них, в пустоту, где тяжеловесные теологические догмы кажутся не более чем педагогическими уловками: их цель – увести недалекий интеллект прочь от нагромождения конкретных фактов и событий в сравнительно возвышенную область, где все существование – небесное, земное или инфернальное – превращается в нечто, напоминающее простой детский сон, готовый в любой миг рассеяться, и который приходит к нам снова и снова, принося то блаженство, то кошмары. «С одной точки зрения, все эти божества существуют на самом деле, – ответил недавно тибетский лама на вопрос разумного западного гостя, – с другой – они вымышлены».[287] Древнее ортодоксальное тантрическое учение гласит: «Все эти мысленно представляемые божества – всего лишь символы, отражающие различные явления, что встречаются на Пути»;[288] это же утверждается и в концепции современных школ психоанализа.[289]

То же самое метатеологическое понимание, по-видимому, неявно присутствует в последних строках Данте, где просветленный путешественник наконец-то способен проникнуть своим бесстрашным взором за пределы блаженного видения Отца, Сына и Святого Духа к единому Вечному Свету.[290]