Был у меня друг - Валерий Шкода

– Да, наверное, дела, заботы – это, конечно же, важнее, чем море, – усмехнулся половиной лица Максим, собрав вокруг глаза плотную сетку морщин. – Слышь, друг, где у вас тут… кладбище?

Водитель, округлив глаза, осторожно покосился на странноватого парня:

– Тебе-то оно зачем, паря?

– У меня там друг должен быть похоронен, мы служили вместе.

– Это кто ж такой? Я тут всех знаю, – полюбопытствовал водитель.

– Чайка.

– Это Егорка? Та ты шо, с ним вместе служил? От это да! – от удивления присвистнул водитель. – Всем поселком его хоронили, народу было-о – тьма! Из района целая делегация прибыла, сам военком приезжал, такую речь толкнул! Геройски, говорит, погиб ваш земляк, можете им гордиться. А батя Егорки-то, еле его удержали: вскройте, говорит, цинк, хочу на сына в последний раз взглянуть, а военком ему орден Егоркин сует; тот вырвался, схватил орден, да и швырнет его прямо в пустую могилу….

– Как он? – перебил увлекшегося рассказом водителя Максим.

– Кто, военком?

– Нет, отец Егора.

– А-а-а! – протянул водитель. – Егорыч-то? Поначалу тяжко было, чуть было не спился мужик, два раза его дед Степан из петли вынимал, сутками его караулил; думали все, пропал человек, не выдержит горя. А потом словно замолил его кто, как чудо какое-то спустилось. Прислали в наш поселок училку новую, сразу после института, молода-молода, Надеждой зовут, сирота полная, из детдомовских, как оказалось. А у Егорыча как раз совсем худо, дед Степан от него не отходил; ну дак вот, как только она про него узнала, сразу к нему и пришла, будто Ангел с небес спустился. Соседи сказывают, он как ее увидал, сразу в себя пришел, словно душа его вернулась в тело. Говаривают, – понизил голос шофер, – будто Надежда эта один в один лицом на его жену-покойницу схожа. Через годок они и поженились. С тех пор Егорыч словно ожил, да и от вина отошел напрочь. Во дела-то! А еще бабы треплют, – почти зашептал он, – шо это Егорка бате с небес ее прислал. Не от мира он был, ох, не от мира.… Хотя я в это особо не верю.

– А зря не веришь, – вновь перебил водителя Максим. – Таких людей, как Егор, можно жизнь прожить, и не одну, и ни разу не встретить, и даже к ним не приблизиться. Редко, очень редко небо посылает на землю такие души. А то, что он не от мира сего, это правда. Егор не слишком заморачивался внешними картинами, он жил внутри себя, туда мало кто заглянуть способен, он – И Н Т Р О В Е Р Т.

Шофер открыл было рот, чтобы что-то сказать, но, не найдя нужных слов, лишь удивленно посмотрел на молодого ветерана: «Чудаковатый он какой-то».

А тем временем машина подъехала к покосившемуся и проржавевшему во многих местах дорожному знаку с надписью «пос. РЫБНЫЙ ПУТЬ».

– Останови-ка мне здесь, дружище, пройдусь по берегу, – попросил водителя Максим. – И подскажи пожалуйста, в каком доме жил Егор?

– Тут совсем рядом, – плавно остановив грузовик, сказал водитель, – выйдешь на берег и пойдешь в сторону поселка, пройдешь маслиновую рощицу, и слева будет второй дом, не заблудишься.

– Спасибо тебе. – Максим спрыгнул на землю и вмиг был окутан нагнавшим машину серым облаком. Зажмурившись, он попытался улыбнуться.

– Пожалуйста, – высунув небритое лицо в пассажирское окно, сказал водитель и добавил: – А кладбище за поселком, на горке. Егора там сразу найдешь, он со стороны моря лежит, у обрыва, большой у него памятник, мраморный, таких там больше нет. Через год после похорон кто-то поставил, до сих пор непонятно кто. …Ну, как говорится, бывай здоров, ветеран!

– И тебе не хворать, – сказал Максим и помахал отъезжающей от него машине вслед.

Когда грузовик окончательно растворился вдали, унеся с собой шум мотора и серую пылевую дымку, Максима ласково и очень гостеприимно окружила теплая южная тишина. После трех суток, проведенных в дороге, он наконец расслабился. Вот благодать-то!

Где-то в высохшей траве приятно стрекотали кузнечики, мимо пролетели, сидя друг на друге, две большущие стрекозы, а вдалеке над морем грациозно парили чайки, высматривая в синих глубинах свою зазевавшуюся добычу.

Максим не спеша подошел к покосившемуся знаку и попробовал его поправить. Постояв пару секунд в вертикальном положении, тот вновь завалился набок. Отыскав неподалеку несколько булыжников, Максим вновь выровнял дорожный знак и обложил основание штока камнями. Теперь знак стоял идеально ровно. Так-то будет лучше. Вырвав из растрескавшейся земли пучок сухого ковыля, Максим стер с названия поселка налипшую за долгие годы грязь. Внимательно оглядев приведенную в порядок конструкцию, он улыбнулся: «И даже у рыбы есть свой путь».

Выйдя на безлюдный песчаный берег, Максим разулся. Горячий песок славно приложился к подошвам уставших от дороги ног. Ах, красота! Поджав пальцы ступней, он поглубже зарыл их в песок и, закрыв глаза, наслаждался приятным теплом. Затем, спрятав кроссовки в свою полупустую спортивную сумку с надписью «Динамо», он подогнул джинсы и бодро зашагал в сторону маслиновой рощи.

Войдя в заросли диких деревьев, еще издали Максим увидел сидящих на берегу людей, их было трое: средних лет мужчина, молодая женщина и славный светловолосый малыш, неуклюже топавший босыми ножками по укатанному прибоем мокрому песку.

– Егор! Егорушка! Ну-ка вернись, пострел! – донес до Максима ветер слова заботливой матери, окликнувшей своего карапуза, который смело устремился навстречу морю. Малыш остановился, оглянулся на мать и, весело хохотнув, прямиком рванул в набегающую на берег волну. Молодая женщина, охнув, быстро вскочила и бросилась за своим непослушным дитем, перехватив его у самого края прибоя.

– Ах ты мой непослушный хлопчик! Вот я тебе сейчас задам! – весело оторвав от земли сына, молодая мама шутливо уткнулась лицом в его маленький животик. Малыш смеялся, озорно болтая в воздухе ножками, смеялась мать, и безоблачно улыбался счастливый отец. То, что он был счастлив, Максим почувствовал даже на расстоянии, застыв под тенью старого раскидистого дерева. «Боже! Неужели такое может быть? Егор вернулся!»

Сглотнуть подступивший к горлу ком не удавалось, дыхание остановилось, а в глазах возник Свет, заслонивший все мирские картины. В нахлынувшей ясной Радости, в которой растворились все мысли Максима, он ощутил прилив сильных неземных энергий, ласковой лавиной захлестнувших все его тело. Единственное, что осознавал в эти мгновения Максим, – это то, что такой силы он никогда не имел. С ним вновь, как три года назад, там, в Афганистане, общались и давали Свет и какое-то знание, которое он пока не постигал, но которым пропитывалась вся его сущность. Неизвестно, сколько времени он находился в этом состоянии, но в мир его вернул все тот же женский голос:

– Мальчики! Через пятнадцать минут жду вас обедать, не опаздывайте!

Когда Максим вышел из рощи, на берегу оставались лишь отец и сын. Они молча, по-деловому строили из мокрого песка огромную крепость.

Немного волнуясь, Максим направился в их сторону. Отец Егора, стоя на коленях к Максиму спиной и не видя его, увлеченно достраивал песочный бастион. Малыш сидел на корточках напротив отца и внимательно наблюдал за его занятием.