Выше звезд и другие истории - Урсула К. Ле Гуин

– Не знаю.

Хотя Джордж по-прежнему прижимал ее к себе, пытаясь унять ее плач, его внимание как будто переключилось на что-то другое. Он смотрел вверх и немного вбок и словно хотел что-то рассмотреть или расслышать. Сердце билось у него в груди сильно и ровно.

– Хезер, послушай, мне надо вернуться.

– Куда? И что все-таки случилось? – спросила она натужным фальцетом.

– К Хейберу. Надо. Прямо сейчас. Подожди меня… в ресторане. Подожди меня, Хезер. За мной не ходи.

Он зашагал прочь. Она не могла не пойти за ним. Джордж шел быстро, не оборачиваясь, по длинным лестницам, вдоль аркад, мимо сухих фонтанов к станции фуникулера. У платформы поджидала гондола, Джордж запрыгнул внутрь. Взбежав по лестнице, запыхавшаяся, с болью в груди, она проскочила в уже закрывающиеся двери.

– Ты что, Джордж?!

– Прости. – Он тоже тяжело дышал. – Надо вернуться. Не хотел тебя втягивать.

– Во что?!

Как он ее сейчас бесил. Они сидели на противоположных сидениях, сопя друг на друга.

– Что за идиотизм ты устроил? Зачем поперся назад?

– Хейбер… – В горле у Джорджа пересохло. – Видит сон.

В сердце Хезер пополз глубокий бессмысленный ужас; она решила не обращать на него внимания.

– Какой сон? И что с того?

– Посмотри в окно.

Пока они бежали к фуникулеру и ехали в гондоле, она смотрела только на него. Сейчас они двигались над рекой, высоко над водой. Но воды не было. Река пересохла. В свете мостов было видно растрескавшееся, сочащееся вонючей жирной жижей дно, усеянное костями, утонувшими когда-то инструментами и издыхающей рыбой. Громады разбитых кораблей лежали на боку близ высоких склизких доков.

Центральные здания Портленда, столицы мира, эти высокие новые красивые параллелепипеды из стекла и камня с тщательно отмеренными вкраплениями зелени, эти бастионы правительства: НИОКР, Связь, Промышленность, Экономическое планирование, Экологический контроль – таяли на глазах. Они дрожали и плавились, как выставленное на солнце желе. Углы уже осели, оставив огромные белесые потеки.

Фуникулер шел очень быстро, не делая остановок; видимо, что-то с кабелем, подумала Хезер, но совершенно отстраненно. Гондола неслась над растекающимся городом, но не слишком высоко, так что был слышен грохот и крики.

Когда линия пошла вверх, позади головы Джорджа в окне появилась гора Худ. Видимо, Джордж заметил у нее на лице или в глазах зловещие отсветы, потому что мгновенно обернулся и увидел вставший над горой гигантский перевернутый конус огня.

Гондолу бешено мотало в бездне между бесформенным небом и теряющим форму городом.

– Сегодня что-то все не заладилось, – громким дрожащим голосом сказала женщина в конце гондолы.

Извержение ужасало и завораживало. Его материальная, геологическая, неодолимая мощь излучала некую привычную определенность по сравнению с пустотой, к которой приближался фуникулер, прибывающий на конечную.

Предчувствие, нахлынувшее на Хезер, когда она смотрела в малахитовое небо, стало реальностью. Свершилось. Пришло пространство или, возможно, время пустоты. Чувствовалось присутствие отсутствия – какой-то неописуемой сущности, лишенной всяких качеств, в которую все проваливалось и из которой ничего не выходило назад. Это было чудовищно, и это было ничто. Это был ложный путь.

И именно туда, когда остановилась гондола, пошел Джордж. На выходе он обернулся и крикнул:

– Жди меня, Хезер! Не ходи за мной!

Но хотя она пыталась сделать так, как он сказал, оно ее нашло. Оно стремительно разрасталось во все стороны. Она поняла, что все на свете исчезло, а она сама затерялась в пронизанной страхом тьме и, всеми покинутая, безгласная, звала мужа по имени, пока все ее существо не сжалось в комочек вокруг самой сердцевины и она не провалилась в бесконечную сухую бездну.

Напряжением воли, которая способна на удивительно многое, если правильно ее использовать в правильный момент, Джордж Орр нашел под ногами твердые мраморные ступени, ведущие в башню НИПОЧ, и пошел по ним вверх, в то время как глаза уверяли его, что шагает он по туману, по грязи, по разлагающимся трупам и полчищам мелких жаб. Было очень холодно, однако в воздухе пахло горячим металлом и горелыми волосами и плотью. Он пересек фойе. На мгновение золотые буквы, которыми вокруг купола был записан афоризм, запрыгали вокруг него: ИНТЕРЕС ЧЕЛОВЕК Ч Л Е Е Е. Буквы «Е» попытались поставить ему подножку. Он встал на пешеходную ленту, хотя она была ему не видна; ступил на спираль эскалатора и поехал вверх в пустоту, все время поддерживая его силой воли. Он даже не закрывал глаза.

На последнем этаже пол был изо льда, примерно в палец толщиной и очень прозрачного. Сквозь него виднелись звезды Южного полушария. Орр наступил на него, и звезды тут же зазвенели громко и фальшиво, как надтреснутые колокольчики. Но хуже была отвратительная вонь, от которой перехватывало дыхание. Он шел вперед, выставив перед собой руку. В конце концов она уткнулась в дверь приемной Хейбера; видеть он ее не мог, но чувствовал пальцами. Где-то завыл волк. Лава текла к городу.

Он пошел дальше и добрался до последней двери. Распахнул ее. По другую сторону не было ничего.

– Помогите мне, – сказал он вслух, ибо пустота уже тянула, влекла его.

В одиночку ему не хватило бы сил пробиться сквозь это ничто и выйти с другой стороны.

В голове смутно что-то зашевелилось; он вспомнил о Тьюаке Эннбе Эннбе, и о бюсте Шуберта, и о том, как Хезер сердито говорит: «Ты что, Джордж?!» Видимо, это все, с чем предстоит идти через ничто. Он пошел вперед. Понимая, что потеряет все, что у него есть.

Он вступил в центр кошмара.

Там была холодная, еле заметно вращающаяся темнота, сотканная из страха; под ее воздействием его тянуло в стороны, раздирало на части. Орр знал, где стоит «Усилитель». Он протянул свою смертную руку в направлении хода вещей. Обнаружил машину, нащупал нижнюю кнопку и один раз нажал.

Сделав это, он присел, зажмурился и сжался в комок: страх овладел его сознанием. Когда он открыл глаза и поднял голову, мир существовал заново. Выглядел он так себе, но, по крайней мере, был на месте.

Они находились не в башне НИПОЧ, а в каком-то кабинете попроще и победнее, в котором он раньше никогда не был. Хейбер массивной тушей лежал на диване с торчащей вверх бородой. Она опять стала рыжевато-коричневого цвета, а кожа была не серая, а обычная, бледноватая. Полуоткрытые глаза ничего не видели.

Орр отсоединил электроды, чьи провода, идущие от черепа Хейбера к «Усилителю», напоминали червей-нематод. Он посмотрел на машину с раскрытыми внутренностями; надо ее уничтожить, подумал он. Но он не знал, как