Прыжок - Сергей Лукьяненко

Горчаков понял, что феолец оседлал любимого конька и готов говорить часами. Сказал:

– Конечно, тут всё очень сложно, я понимаю. А почему может быть агрессивной цивилизация Стирателей?

Двести шесть – пять замолчал. Покачал головой:

– Да-да. Для высокоразвитых цивилизаций ситуация кажется более сложной… Но ведь теперь мы знаем, что наше миролюбие – последствие вмешательства Ракс. Вы, люди, от природы жестоки и любите властвовать. Уважаемые Ауран просто сочли свой вид единственно достойным править Галактикой. Мы, к сожалению, изначально лишены эмпатии и сострадания, поэтому убивали бездумно и без колебаний, не имея к тому никаких оснований и даже не получая удовольствия. Халл известны своей симпатией к культурам Соглашения и отсталым цивилизациям, но их внутренние обычаи… отношение к детям…

– Мы просто считаем личинок неразумными. – Уолр улыбнулся, обнажив острые зубы.

– Да-да, а доказательство разумности – написанное личинкой эссе, где в поэтической форме будет утверждаться её право на жизнь, – согласился Двести шесть – пять. – Многие культуры сочли бы это излишне строгим экзаменом! Но мы понимаем особенности вашей культуры, которыми это вызвано. Все мы разные.

Уолр кивнул и расслабился.

– Итак, нельзя утверждать, что мы, цивилизации Соглашения, столь уж миролюбивы, – продолжал Двести шесть – пять. – Наше миролюбие сформировано искусственно.

Ксения кивнула. Спросила:

– Но вы же не против?

– Нет, – благодушно ответил Двести шесть – пять. – Итак, мы видим, что агрессия свойственна всем, включая народы Соглашения.

– Кроме Ракс, – заметил Уолр.

– Ракс? – удивился Двести шесть – пять. – Вырабатывая в нас миролюбие, Ракс уничтожили миллионы неправильных реальностей! Это ли не агрессия? Ракс – самые чудовищные, немыслимые агрессоры из всех существующих. Они боги геноцида!

Лицо Ксении пошло красными пятнами.

– Двести шесть… – начал Горчаков укоризненно.

– Он прав, – прервала его Ксения. – Мы неизмеримо агрессивнее всех вас. Наша жестокость оправданна и вынужденна, но это ничего не меняет.

– Правильно, – одобрительно сказал феолец. – Итак, вернёмся к нашим врагам. Что надо знать об агрессии? Она всегда мотивирована…

– Всегда? – с сомнением спросил Горчаков. – Вы же сами сказали, что убивали без оснований…

– Оснований-то не было, причина была, – ответил Двести шесть – пять. – Страх смерти, командир. Так уж получилось, что экзистенциальная тоска бытия развивается у нас очень рано и очень сильно. Видимо, это связано с отсутствием эмоций. Поэтому до симбиоза с нашей лучшей частью мы уничтожали всё живое с полным равнодушием. Всё равно ведь все умрут…

– У людей случаются такие психические отклонения, – заметил Соколовский. – К счастью, очень редко.

– Жаль, что их тела не способны принять симбионта, – кивнул феолец. – Ну так и у всех остальных есть причина агрессивности. У Ракс – их безумная идея создать Галактику без насилия. Оказалось, что для этого пригодно лишь супернасилие… У людей – тесная связь агрессии с сексуальностью… вы вообще слишком большое значение придаёте сексу, на мой взгляд. Ауран всего лишь хотели избавиться от конкурентов. Халл слишком плодовиты, а до восьмидесяти процентов их личинок… как бы это сказать… от природы слабоумны.

– Нам приходится контролировать своё общество, – негромко и очень серьёзно сказал Уолр. – Проще всего позволить это делать самим личинкам. Глупые особи погибают, становятся пищей для умных.

– А глупые, но сильные? – заинтересовался Лев.

Уолр снова улыбнулся, обнажив острые зубы.

– Проваливаются на экзамене, дорогой доктор.

Лев молча налил себе порцию шатурского сингл молта.

– Итак, – сказал Двести шесть – пять, – агрессия всегда мотивирована. Причина может быть разной, но она всегда в особенностях личности. Вы пытаетесь понять, почему агрессивны Стиратели?

Ксения кивнула.

– Уж если Ракс этого не понимают… – вздохнул феолец. – Стиратели очень развиты, верно? Едва ли не больше, чем все наши цивилизации. Они должны понимать, что Соглашение для них не опасно, мы сдерживаем свою агрессивность и тому же учим другие цивилизации. У Стирателей явно нет проблем с технологиями, энергией, а судя по рассказам Лючии – и с жизненным пространством.

– Какие вообще могут быть проблемы с энергией и пространством, если ты живёшь рядом со звездой и вокруг космос, – кивнул Горчаков.

– Патологической страсти к уничтожению всего живого, как было у нас, Стиратели не имеют, – продолжал феолец. – Начисто зачищать космос от конкурентов, будто Ауран, не спешат. Властвовать, как изначальное человечество, тоже. Стиратели жёстко ограничивают развитие, раз за разом отбрасывают цивилизации на примитивный уровень, но после вновь позволяют развиваться…

Он поднял руку, осторожно погладил высунувшегося изо лба симбионта. Горчаков невольно отвёл взгляд, было в этом что-то глубоко противоестественное.

– Личная неприязнь к людям, Ракс, иным разумным… – рассуждал Двести шесть – пять вслух. – Нет, не похоже. Столкновение с Ракс произошло практически случайно, направление очередной зачистки вывело корабль к их миру. Я бы предположил, что Стиратели вообще избегали миров Соглашения, зачищая лишь новые культуры…

– Мы очень надеемся, что вы предложите хоть одну рабочую гипотезу, – сказала Ксения.

– А ещё меня крайне смущает та запись, которую перехватили Ракс, – задумчиво сказал феолец. – Такие разумные, симпатичные люди, такие отважные перед лицом неминуемой смерти и одновременно такие безжалостные, будто…

Он замолчал.

– Что-то поняли? – осторожно спросил Горчаков.

Двести шесть – пять сидел, поглаживая симбионта. Тот вдруг тихонько пискнул, командир невольно вздрогнул.

– У нас есть одна идея, – сказал феолец, вставая. – Позвольте, мы несколько часов поработаем в лабораторном отсеке. Не отвлекайте нас.

– Хорошо, – согласился Горчаков.

– Марк, это просьба обращена и к вам, – строго произнёс Двести шесть – пять. – Нам потребуется часть ваших расчётных мощностей для моделирующей камеры. Но с непременным условием – не фиксировать и не контролировать наши эксперименты.

– Это довольно сложно для искина, – ответил Марк.

– Мы просим вас как личность, а не как компьютер, – сказал феолец.

И, не дожидаясь ответа, вышел.

– Как-то не очень радостно всё это прозвучало… – озвучил очевидное Соколовский.

Ян тащил тачку за собой. Он видел, что люди предпочитают её толкать, но ему так было удобнее.

«Тачкой» он называл парящую платформу, скользившую сантиметрах в пятнадцати от пола. Отсутствие колёс делало работу гораздо легче.