Прыжок - Сергей Лукьяненко

Горчаков кивнул.

– Выхода у нас всё равно нет…

– Я могу пилотировать, – неожиданно призналась Мэйли. – Но я рядовой пилот.

Командир снова кивнул, подтверждая, что принял информацию к сведению.

– Что с остальными, доктор? – спросил он.

– Тедди и Алекс будут в норме к моменту выхода из червоточины, – ответил Лев. – Лючия… ну, в целом, тоже.

– Гюнтер?

– Он пришёл в сознание, лечим. Удалось добиться регенерации спинного мозга. Но, командир, это всё не так просто. В кресле он работать сможет. Наверное. Если придётся высаживаться на поверхность и ходить своими ногами – я разрешения не даю. У остальных мелочи, не стоящие внимания.

– Принято, – сказал Горчаков.

– Про червоточину бы рассказал… – негромко попросил Матиас.

Командир вздрогнул, взял бокал и глотнул ещё коньяка.

– Одним словом. Это жуть. Ксения, могут Ракс что-то пояснить? Что со мной происходило?

– Я уже не совсем Ракс… – Ксения покрутила в пальцах стакан с водой. – У вас были воспоминания?

– И они тоже! Мир казался иллюзорным, всё состояло из тьмы разных оттенков… и я будто мог оказаться в любом моменте своей жизни. Это был не сон, не воспоминание, что-то абсолютно реальное.

– Человеческое сознание непрерывно чистит себя, – ответила Ксения, не глядя на командира. – Люди забывают детали, оттенки ощущений, что-то домысливают. В отличие от искинов.

– Я могу стирать ненужные данные, – сообщил Марк.

– Но разве ты это делаешь? – резко возразила Ксения.

– Так, может, делал и забывал, – с достоинством ответил искин.

Даже Ксения невольно улыбнулась. Потом продолжила:

– Но мысль имеет более сложную природу, чем просто электрический заряд нейронов. В каком-то смысле любая мысль, любое ощущение хранятся в человеке. Потенциально. Пребывание в червоточине нарушает нормальный процесс мышления, разум словно размазывается по всему протяжению жизни. Это трудно выдержать.

Она подняла взгляд на командира и тихо добавила:

– Я бы сошла с ума мгновенно.

– Ага, – сказал Горчаков. – Ясно. То есть чем проще сознание… Мы не станем озвучивать эту версию.

– Тем более, это лишь версия, – кивнула Ксения.

– Хорошо, забудем про червоточину. – Горчаков передёрнул плечами и допил коньяк. – Что с генераторами?

– Электрический контакт есть, – сказал Марк. – С достаточно высокой вероятностью мы сумеем выйти невредимыми.

– Ауран не выходят на связь?

– Нет.

Горчаков вздохнул.

– Будем надеяться, что они живы. Теперь самое важное.

– Лючия, – кивнула Мэйли.

– Да. Все мы слышали её разговор с Тедди. Насколько вероятно, что она и впрямь была на Лисс, а её место на Земле занимал двойник? Уолр?

Очень тихо сидевший в своём кресле крот подпёр подбородок лапой.

– Хм… С одной стороны, в наш мир являлся искусственно сделанный для одной-единственной акции человеческий организм. То есть они это могут. Но с другой… забрать с Земли человеческую девочку… потом внедрить её обратно…

– Это предполагает высочайший уровень технологий, – сказала Ксения. – И более того, сложнейшее планирование будущего, глубочайшие знания цивилизаций Соглашения, ведение на нашей территории диверсионной и разведывательной работы. Ничего ранее не демонстрировало подобных знаний у Стирателей.

– А я бы добавил ещё вот что, – сказал Соколовский. – То, что Лючия рассказала Тедди, это… пуф! Оперетта! Буффонада! Детская сказка. Восхитительная и убедительная с точки зрения маленькой девочки: её забрали с Земли в какой-то райский мир, она узнала таинственную правду и теперь воюет на стороне добра.

– Тоже так считаю, – согласился Горчаков. – Часть памяти Лючии стёрта и замещена фальшивкой, что заставляет её действовать в интересах врага.

– То есть допросы бесполезны? – огорчилась Мэйли.

– Почему же? Любая легенда, любая ложь невольно отражают часть правды, – сказал Горчаков. – У нас есть несколько дней для того, чтобы общаться с Лючией и пытаться понять Стирателей.

– Этим и займёмся, – сказала Мейли и улыбнулась. – Что вы так осуждающе смотрите? Да, у меня есть опыт. Как и в пилотировании.

Если не присматриваться, то можно было и не догадаться, что четыре дня назад лицо Лючии напоминало сырую отбивную. Доктор Соколовский ругался, заявлял, что он не пластический хирург и уж точно не косметолог, что у него ограниченный запас зубных зачатков, а стимуляторы роста костной ткани вообще нельзя применять у подростков без крайне необходимости…

Но всё-таки у Лючии во рту снова белели зубы, кровоподтёки исчезли, шрамы стали едва заметными, нос выправился (хотя Тедди угадал – лёгкая горбинка осталась). Она сидела на кровати в своей каюте и улыбалась Мэйли, разминая кисти.

– Так ведь лучше? – спросила Мэйли.

– Конечно, – кивнула Лючия. – Спасибо. Больше никто мне не снимает наручники.

– Ты же понимаешь, почему, – мягко сказала Мэйли.

Лючия скосила глаза на микробота, сидящего у неё на плече. Металлический жучок ждал, выдвинув крошечное жало.

– Марк ведь меня сразу вырубит, – пожаловалась девушка. – Знаете, как трудно ходить в туалет, когда у тебя руки и ноги скованы?

– Догадываюсь. Но ты слишком много всего натворила.

– Я ведь никого не убила, – заметила Лючия. – Можно, я…

Она кивнула на дверь ванной.

– Да, – согласилась Мэйли.

Лючия встала. Ноги у неё были стянуты пластиковыми кандалами так, что она могла передвигаться лишь мелкими, семенящими шажками. Девушка прикрыла за собой дверь.

– Приглядывай, – негромко сказала Мэйли.

– Конечно, – ответил Марк в крошечный наушник, спрятанный у неё в ухе. – Мне кажется, она что-то задумала… Нет, писает.

– Такие подробности не нужны, – поморщилась Мэйли.

Через минуту дверь открылась, Лючия вышла… и, закрывая дверь, резко ударила ею по плечу.

Крошечный бот сорвался и упал на пол, девушка коротким, но мощным пинком отправила его в стену. Развернулась к Мэйли.

И рухнула на пол, получив удар открытой ладонью в грудь. У неё перехватило дыхание, несколько секунд она беспомощно раскрывала рот, прежде чем смогла вдохнуть воздух.

– Не надо, Лючия, – мягко сказала Мэйли. – Лучше поболтаем.

Девушка, сидя на полу, мрачно смотрела на неё.

– Ну? – спросила Мэйли, улыбаясь.