Французская политическая элита периода Революции XVIII века о России - Андрей Митрофанов

В этой связи показателен пример одного из молодых революционеров - Марка-Антуана Жюльена (1775-1848). Однако в одном из его документов, хранящемся в Российском государственном архиве социально-политической истории, озаглавленном «Доклад, представленный Комитету общественного спасения в июне 1793 г. Элементы дипломатии. Обзор союзов, естественных и приемлемых для Франции»[460], изложены предложения по противодействию странам - членам антифранцузской коалиции. В докладе выражены именно те общие устойчивые представления о России, которые были характерны для большинства людей круга Жюльена, составлявших слой революционной элиты. Прежде всего, автор доклада определял, какие страны можно отнести к числу врагов, а какие к числу «естественных» друзей Французской республики: «Необходимо разделять на две категории все государства мира [соответственно] их политическим отношениям с Францией: великие державы - такие как Австрия, Испания, Англия, Россия, и державы второго порядка, такие как Швеция, Дания, Саксония, Польша, Турция, Швейцария, Венеция, Генуя. Все великие державы находятся в состоянии открытой войны с нами... Малые страны, напротив, нейтральны, и никакая из этих малых стран не является нашим естественным врагом»[461].

Затем автор доклада напоминал о том, что все ведущие державы достигли своего нынешнего положения благодаря завоеваниям, и это стремление естественным образом породило принцип неизбежного подавления малых государств большими. Гнев автора доклада направлен против франко-австрийского «гнусного альянса» 1756 г. и его последствий, ведь пока у Франции были связаны руки, Австрия - «наш лживый союзник и лицемерный друг» - участвовала в дележе Турции и Польши. Через осуждение дипломатии Людовика XV и Людовика XVI автор подходил и к осуждению внешнеполитической активности России, которая в это же время вторгалась в Турцию, Курляндию и Польшу[462]. Он осуждал продолжавшуюся войну республики с могущественной коалицией, полагая, что объявление этой войны было «странной и непостижимой глупостью», которая привела Францию в число слабых стран. Вероятно, таким образом он обозначал и отношение к деятелям Жиронды, выступавшим глашатаями войны против королей. Автор доклада полагал, что в 1793 г. влияние Франции в Европе также незначительно, как и в последние годы правления Людовика XV, позволившего Австрии расчленять естественных союзников Франции. В условиях, когда коалиция сильных стран воюет против Франции, ей необходимы союзники, которых можно найти только среди слабых государств, полагал автор. И вновь вспоминал о России и той роли, которую она играла в Европе. Перечисляя причины, которые могут подтолкнуть малые страны к такому союзу, он ставил на первое место факт наличия планов раздела Турции Австрией и Россией. Именно «Турок», «наш старый верный друг», должен обрести в лице революционной Франции защитницу против интриг Вены и Петербурга.

Автор доклада возлагал большие надежды на Швецию, «поскольку Россия нагло господствует над ней и поддерживает там раздоры»[463], и, наконец, на Речь Посполитую, уже дважды (1772 и 1793 гг.) подвергшуюся разделам. Согласно польской конституции 1791 г. корона должна была принадлежать саксонской династии, и поэтому в условиях войны с коалицией французы «должны предпочесть видеть эту нацию под властью конституционного монарха, нежели под кнутом Екатерины». В качестве других возможных союзников он также рассматривал Саксонию и Данию. Выводы, которые автор доклада делал относительно России и других стран, были выражены с помощью ярких образов: «Дания, Швеция, Польша, Турция располагают только выбором одной из двух возможностей: между дружбой с Францией или кнутом Екатерины. Франция не может пока увидеть в этих странах торжество французской или американской свободы, но должна сначала помочь им покинуть состояние варварства и деспотизма»[464].

Иными словами, образ России в его сознании был прочно связан с образом деспотизма и идеей о неизбежном захвате ею соседних земель. Малые страны, которых он с готовностью помещал в число «естественных» союзников Франции, по его мнению, все еще находятся в состоянии недостаточной цивилизованности и политической несвободы. Революционер де-факто предлагал потенциальным союзникам республики выбор между дружбой с Францией и переходом под российское влияние. Предлагая такой выбор, он тем самым очертил верхнюю и нижнюю границы политической системы современной ему Европы. Нижней границей этой системы снова оказывался российский «деспотизм». В тексте документа развертывался и план создания союзов на севере и на юге Европы для противодействия коалиции. Автор доклада полагал, что действующие чиновники могут не справиться с такими задачами, и даже предлагал Комитету общественного спасения создать новое секретное бюро и ввести должность особого комиссара по вопросу создания коалиции из малых стран[465].

Процитированный документ свидетельствует о том, что элита Франции республиканской настойчиво продолжала следовать во внешней политике принципам дипломатии абсолютистской монархии[466]. В мае 1793 г. член Комитета общественного спасения Б. Барер заявлял с трибуны Конвента следующее: «Черное море и Балтика - могут ли они служить препятствием для честолюбия? Север и Восток - не являются ли они естественным источником, поставляющим нам искренних союзников? Порабощенная и деградирующая Польша - разве останется она навсегда под кнутом Екатерины и под штыком Фридриха?»[467] Мысли об организации нового нападения Турции и Швеции на Россию были очень популярны среди французских дипломатов, однако коалиции из нейтральных стран не суждено было появиться, а новая война Турции против России так и не началась[468].

Проекты, составленные некогда в министерстве иностранных дел при Лебрене, использовались и во времена якобинской диктатуры. Так, в дипломатической инструкции Ребелю от имени Конвента в марте 1794 г. говорилось: «Безусловно, мы можем вести с Россией только политическую войну, принимая во внимание расстояние, разделяющее наши страны. А чтобы успешно вести эту войну, необходимо поднять Польшу, донских казаков и Украину, бывшую союзницу шведского короля Карла. Эту воинственную и прежде свободолюбивую нацию покорил царь Петр. Нужно возродить у этой нации чувство свободы, чтобы она могла скинуть ярмо, под которым стенает, и чтобы дерево свободы расцвело в Киеве»[469]. Робеспьеристский Комитет общественного спасения мечтал развалить антифранцузскую коалицию с помощью дипломатических средств, надломив ее изнутри. Еще в июле 1794 г. начались секретные переговоры с Пруссией, завершившиеся весной следующего года заключением Базельского мира. А на восточном направлении основной целью революционной дипломатии оставалось подстрекание Турции к новой войне против Австрии и России.