Ореховый лес - Мелисса Алберт

Веки мои отяжелели, как будто она положила на них камешки. Я засыпала – или просыпалась, или и то и другое сразу. Машина и мама растаяли, я была где-то еще, а мама – далеко от меня. Мой разум медленно сбрасывал оковы небытия.

– Просыпайся.

Сквозь веки светило красное солнце. Я чуть приоткрыла глаза и сморщилась – свет был слишком ярок. Рука в перчатке отвесила мне пощечину – одну, другую, третью… От третьего удара у меня зазвенело в ушах, и глаза сами собой широко раскрылись.

Я сидела на заднем сиденье автомобиля, и вокруг была ночь. Надо мной склонялась Дважды-Убитая Катерина, светя мне в глаза фонариком. Зубы ее были мелкими и молочно-голубоватыми, как у маленького ребенка.

Я могла попробовать причинить ей вред, но не стала. На моей груди камнем лежала смерть Финча. Стоило мне сморгнуть – или слишком долго не моргать, – как он снова и снова умирал у меня перед глазами. Бездумный взмах ножа, умоляющие глаза. Беспомощное падение на землю.

Катерина оценивающе смотрела на меня, изо рта у нее пахло протухшими в вазе неделю назад цветами.

– Он бы остался жив, если бы ты просто сделала, что сказано, – прошептала она мне на ухо и поползла наружу, как паук, потянув меня за собой рукой в перчатке.

Я молча повиновалась. Каждый вздох причинял мне боль, болело бедро – наверное, я ударилась обо что-то. На губах был вкус тухлого кофе, в воздухе пахло мертвечиной, а голова была тяжелая, как с похмелья. Кожу словно покалывало электричеством. Я была здесь, страдающая, но живая, в то время как Финч истек кровью где-то в Сопределье.

– Что вы сделаете с его телом? – с трудом выговорила я.

Катерина громко захлопнула дверь машины – звук был, как выстрел, и заставил меня вздрогнуть. Она вглядывалась мне в лицо, словно раздумывая, куда меня разместить. Куда вставить кусочек пазла, который никуда не подходит.

– Не трать нервы на пустяки, – сказала она. – Ты на месте.

Я в смятении огляделась, ожидая увидеть Ореховый лес, дверь, дорогу… что угодно. Но увидела только деревья, со всех сторон окружавшие полянку – такую маленькую, что на ней едва помещался автомобиль. Непонятно было, как мы сюда приехали и как собираемся отсюда выезжать.

– Где я? – спросила я срывающимся голосом. Жажда снова начала меня мучить, еще отчаяннее, чем прежде.

– Ты в Лесу-на-Полпути, – ответила Катерина. – И в нем ты останешься. Будешь блуждать, пока не захочешь смерти и сама ее не выберешь.

Она схватила меня за руку и крутнула, будто мы танцевали кадриль. Я отлетела на несколько ярдов и упала на колени. К тому времени, как я поднялась на ноги, Катерина уже сидела в машине. Я рванулась к ней и ударилась грудью о дверцу, но автомобиль тронулся, и меня отбросило назад. Машина вломилась прямо в стену деревьев, и они раздвинулись, пропуская ее, после чего сомкнулись, как занавес.

Я медленно развернулась на месте – одна-одинешенька на поляне в темном непроходимом лесу.

Так я попала в волшебную сказку.

Поляна, на которой я стояла, была абсолютно круглой. Теперь, когда машина уехала, это стало особенно заметно. Что-то с деревьями было не так, и через пару секунд я поняла, что именно: они шелестели не одновременно, не под порывами ветра, от которого сохли мои потрескавшиеся губы, но по отдельности, каждое само по себе. И то, как они покачивали кронами и шевелили листвой, убедило меня, что деревья ведут меж собой разговор.

Все мое тело дрожало от скорби и ярости – ярости на убийц Финча и на него самого, на его глупость.

Но Финч был мертв. Мой рассудок никак не мог убедить в этом мое тело.

Я слепо побрела прочь с поляны, протиснулась мимо низкого кизилового дерева. Его цветы, похожие на сердечки, коснулись атласными язычками моей шеи. Я содрогнулась и ускорила шаг, пытаясь убежать от мысли, которая обхватила мой мозг, как веревка – горло висельника: а что, если я проблуждаю тут одну ночь, как было с Нэсс, и на следующее утро этот мир выплюнет меня наружу – только семью годами старше?

Всякий раз, стоило мне закрыть глаза, передо мной появлялось лицо Финча. Стены моего рассудка были запятнаны его кровью. Она была у меня на руках, от нее затвердели рукава моей водолазки.

– Все хорошо, – шептала я себе самой. – Все хорошо.

Я посчитала до десяти и сделала несколько дыхательных упражнений из йоги. Весь перед рубашки Финча был красным. Я не спасла его, я не спасла его, я не спасла его я не спасла – его. Я не спасла его. С моих губ сорвался странный звук, то ли смех, то ли стон, и он так испугал меня, что я умолкла. И ударила себя по щеке – так делала Элла, когда понимала, что вот-вот отключится от усталости за рулем.

– Все кончено. Уже некого спасать. Все хорошо, все хорошо.

Слова потеряли значение. Вот так и сходят с ума? Я сейчас в самом деле была в лесу – или же просто спала на заднем сиденье в машине похитителей, которые везли меня навстречу еще худшей участи?

Какое-то дерево резко выбросило вперед ветку с зелеными почками и хлестнуло меня по щеке. Боль пробудила меня, и на какое-то время я сконцентрировалась на том, чтоб заслонять лицо от веток – и притом не спотыкаться в темноте о валежник под ногами. Воздух меж деревьями был таким влажным и насыщенным, что казалось, будто я кожей чувствую дыхание листвы.

Он бы остался жив. Если бы ты просто сделала, что сказано.

Шепот Катерины шелестел из ночной пустоты. Я отмахнулась от него, как от комара, и продолжила продираться вперед, радуясь боли в разбитом колене и ободранных ладонях, и звукам, которые издавали по сторонам ночные твари, – это помогало больше ни о чем не думать.

Наконец я выбралась из чащи на берег ручья. Привалившись к стволу огромной ивы, опускавшей длинные ветви в воду в паре ярдов от моих ног, я жадно глотала холодный влажный воздух.

Я быстро проверила свои пожитки. Рюкзачок был утрачен, оброненный где-то в пыли на автобусной остановке. На мне все еще оставались дешевые джинсы и водолазка из «Таргета»; рукава были раскатаны на две трети. В карманах штанов нашлись обертка от шоколадки «Kit Kat» и – осознала я словно бы рывком – гребень, перо и кость.

Я вытащила их и удивилась, какими холодными они кажутся. А еще они издавали смутный электрический гул, вроде звука камертона. Я по-воровски огляделась и снова спрятала свои сокровища в карман.

И тут что-то обвилось вокруг моих голых щиколоток, между краями джинсов и верхом кроссовок, и резко дернуло.

Я распласталась в холодной грязи лицом вниз, тяжело дыша. Сплюнув грязь, попавшую в рот, я извернулась, чтобы увидеть, что меня держит, и на одну ужасную секунду подумала, что это труп.

У этой твари была прозрачная светящаяся кожа, как у существ с самого дна океана. Сложения она была почти человеческого, но никто на свете ни на миг не перепутал бы ее с человеком. Крепко ухватив меня за ногу, она смотрела на добычу с тупым нетерпением, как собака, ждущая, когда ей дадут кость.