Гудериан - Кеннет Максей

Эпп, конечно же, был закоренелым нацистом, одним из ветеранов Добровольческого корпуса, завоевавшим себе репутацию безжалостного истребителя германских коммунистов. Он принадлежал к числу тех, кто помогал финансами нацистской партии с самого ее основания. Будучи депутатом Рейхстага и главой отдела НСДАП, ведавшего вопросами колониальной политики, Эпп пользовался благосклонным вниманием фюрера, хотя и принадлежал к числу тех, кто сомневался, стоит ли Германии вступать в мировую войну. Гудериан утверждает, что Эпп доложил о его плане Гитлеру, но тот не был заинтересован в дальнейшем исследовании потенциальных возможностей. Это не совсем верно. Гитлер, вдохновленный Йодлем, после падения Франции рассмотрел множество проектов, и среди них совместное с итальянцами вторжение в Египет, однако встретил категорический отказ Муссолини, желавшего урвать немного славы и для себя в своей сфере влияния. Он также зондировал отношение Испании к возможности отнять Гибралтар у Англии и пытался через комиссию по перемирию распространить свое политическое влияние на французскую Северную Африку. Адмирал Редер активизировал деятельность подводных лодок с целью захвата стратегических точек в Африке, включая Западное побережье. В наше время мало кто стал бы оспаривать разумность подобной морской стратегии и вероятность успеха в результате этих действий.

Однако Гитлер был сухопутным полководцем и стратегом, признававшим притягательность моря, но оставлявшим морские авантюры морякам, предпочитая посылать вглубь страны наземные силы, находившиеся в естественной окружающей среде и проводящие операции, в которых Гитлер, как он считал, разбирался лучше всего. Он никогда не забывал о намерениях, которые вынашивал очень долго: его взгляд хищника был устремлен на Советскую Россию.

К 22 июня Браухичу и Гальдеру стало известно об этих намерениях, и они составили в общих чертах план кампании. На другие проекты, какими бы стоящими те ни казались, сил и средств уже не оставалось. Призрак войны на два фронта, чего больше всего опасался Гудериан и каждый здравомыслящий немец, возрождался опять.

На рассвете 22 июня 1941 года Гейнц Гудериан, любимчик пропагандистов и командир самой сильной из четырех германских танковых групп, наблюдал за тем, как его корпуса и дивизии переходили советскую границу. Рядом с ним стоял военный художник в мундире и стальной каске, должность которого была предусмотрена по штату, и пытался на своем этюднике отразить дух непоколебимой уверенности, исходивший от одной из виднейших фигур геббельсовской пропаганды. Однако многие ли из тех, кто начал свой марш на восток в день, «когда мир затаил дыхание», многие ли верили в обещание Гитлера, что победа будет одержана за восемь недель, и были свободны от чувства обреченности?

У Гудериана на душе скребли кошки, хотя по многолетней привычке он сделал все от него зависящее для успеха этой авантюры. Со времени триумфа во Франции прошел ровно год, наполненный всеобщим экстазом и ликованием. Гудериан, захваченный этой атмосферой, в то же время не переставал изумляться. С одной стороны, он откровенно упивался обожанием, а с другой – содрогался от возмущения, видя, как бесцельно растрачиваются плоды победы. 19 июля 1940 года ему присвоили звание генерал-полковника. Одновременно повышение в звании получили и двенадцать старших офицеров, ставших генерал-фельдмаршалами – Браухич, Кейтель, Рундштедт, Бок, Рейхенау, Лист, Клюге и другие. Однако в этом списке отсутствовал Гальдер, который, как это ни казалось парадоксальным, пришел к ортодоксальному пониманию роли танковых войск, почти такому же, как и у Гудериана. К своему несчастью, он впал в немилость у Гитлера. Война за сухопутные силы, похоже, вступила в вяло текущую фазу, в то время, как флот и авиация, имея совершенно недостаточные ресурсы, пытались поставить Британию на колени после провала попытки Гитлера заключить мир. Гудериан прибег к старому способу подготовки танковых дивизий к кампании, еще не успевшему изжить себя: он прилагал все силы, чтобы оснастить свою армию более качественной техникой. Чтобы выжить, Германия должна была все время на пару шагов опережать своих соперников в гонке вооружений. Гитлер – на миг – был заворожен танками, его энтузиазм в этом отношении подвергался резким колебаниям, так же как в политике и стратегии. После того, как было принято окончательное решение начать войну с Россией, он поставил перед танковой промышленностью задачу увеличить месячный выпуск танков со 125 до 800-1000. Тем самым Гитлер преследовал цель удвоить количество танковых дивизий. Доктор Тодт, министр военной промышленности, объявил, что такую масштабную программу нельзя выполнить по мановению руки, она обойдется по меньшей мере в два миллиарда марок и потребует увеличения персонала рабочих и ИТР на 100000 человек. При этом неизбежна отмена или сокращение других программ, таких, как строительство подводных лодок и самолетов. Производственные мощности оккупированных стран могли быть использованы лишь в ограниченных размерах, а трофейная бронетехника, насчитывавшая тысячи единиц, не соответствовала германским методам ведения боевых действий. Вынужденный считаться с действительностью, Гитлер приказал удвоить количество танковых дивизий за счет сокращения вдвое количества танков, которых теперь должно было быть в каждой дивизии от 150 до 210, и в то же время удвоить пехотный компонент. Гудериан объясняет, что его мнением в этом вопросе никто не интересовался, однако было бы странно, если бы дело обстояло наоборот. Его взгляды были хорошо известны и, в принципе, с ними соглашались. Гудериан изложил свои соображения в докладных записках, которые он и другие командиры подали после французской кампании. Более того, план вторжения в Россию хранился в строгой тайне, и осенью о нем знали очень немногие.

Практически единодушно военачальники-танкисты отвергли легкие танки Т-I и Т-II, плохо зарекомендовавшие себя в бою и использовавшиеся лишь для выполнения вспомогательных задач. Эти машины, по их мнению, следовало совсем снять с производства. Танки Т-III и Т-IV нуждались в усовершенствовании – увеличении калибра орудий и более массивной броне, чтобы сражаться на равных с новыми моделями танков противника, которые должны были вскоре поступить на вооружение. Соревнование между оружием и средствами защиты было исторической неизбежностью, от которой не могли уйти и танки. Однако вступление в эту гонку автоматически привело бы к задержке производства в тот момент, когда раздавались громкие требования к его наращиванию, а разведка ничего не сообщала о танках противника, в особенности русских, имевших лучшее вооружение и броню. ОКБ и артиллерийско-техническое управление, в конце концов, пришли к компромиссу относительно спецификации оружия. 50-мм короткоствольные орудия L-42, имевшие более низкую скорость снаряда и меткость стрельбы, чем длинноствольные L-60 на полевых станинах, выпускавшиеся для пехоты, должны были производиться в больших количествах. Что касается пехоты, входившей в состав танковых дивизий, она получила дополнительное количество полугусеничных бронетранспортеров, хотя оснастили ими менее одной трети частей. Остальные передвигались в неуклюжих автомобилях, не имевших бронезащиты и не способных ездить по пересеченной местности. Их боевая эффективность равнялась нулю.