Мешок историй. Трагикомическая жизнь российской глубинки - Александр Росков

– Мазила, из кабины надо было выйти!

А птица все так же сидела на березе истуканом, только ветки, срезанные дробью, тихонько обсыпались вниз. Патронов у стрелка больше не было.

Автобус тронулся дальше. Дядя Коля в азарте повторял:

– Ничего, сейчас вот доедем до делянки, в каптерке у меня есть боезапас, добьем мошника!

Выпустив людей и прихватив полдесятка патронов, которые хранились в лесном вагончике у пилостава, незадачливый охотник поехал на добивание глухаря. И надо только представить его разочарование, когда и после очередных пяти выстрелов мошник все так же величественно восседал на верхнем суку березы, напоминая каменное изваяние.

«Наверное, мертв, судорогой лапы свело, вот и не падает с дерева», – решил дядя Коля. Но не оставлять же добычу неизвестно кому, надо валить березу. Снова пришлось гнать машину в лесосеку, теперь уже за пилой «Дружба».

Обратно прикатил с помощником – пилоставом Сан Санычем.

По весенним сугробам с трудом пробрались к березе с глухарем. Обтоптали вокруг место. Старый пильщик моментом завел «Дружбу», дядя Коля прихваченным с делянки аншпугом* уперся в белоствольную красавицу.

Когда подпиленная береза с треском пошла к земле, глухарь встрепенулся, взмахнул крыльями и полетел прочь от дороги в лесную чащобу. Береза рухнула, подняв снежный вихрь. Мужики были ошеломлены такой развязкой. Сан Саныч перекрестился, а дядя Коля крикнул вслед улетающему мошнику:

– Понеси тебя леший, фармазон стоеросовый!

Потом в поселке долго обсуждали этот случай: почему глухарь не улетел сразу? Но кто об этом может знать? Ведь сам-то лесной отшельник не расскажет…

Аншпуг – жердь, употребляемая для перекатывания бревен.

А перо у глухаря крепкое, что броня. Дробь, видно, отскакивала от него, как от стенки. В глухаря обычно картечью стреляют, а то и пулей…

Владимир Марков, г. Архангельск

Дело это давно было. Но и сейчас, как только вспомню, аж дух захватывает. Рассказываю внукам и правнукам, а они не верят.

Дело было летним вечером. Солнце на закате. Красота! Река наша Вычегда, кормилица и поилица, в былые времена была глубока и широка. Ходили по ней теплоходы, катера и земснаряды. Рыбы было – ну просто завались.

Ехали мы как-то с мужем моим на «тройнике» (лодочка такая маленькая) в деревню Речка на собрание. Работала я тогда учительницей в школе, а он – бригадиром. Видные люди были. На собраниях всегда в почете.

Едем. У него в руках весло, а в зубах леску держит от «дорожки». У меня тоже «дорожка» – снасть такая, толстая леска с блесной на конце. Что зря время терять. Детей у нас много было: Таня, Света, Сима, Женя, Зоя да Люба, кормить всех надо…

Вот едем мы, значит, рыбу ловим. Вдруг – р-раз! Дернуло со страшной силой! Я как заору мужу:

– Рыба! Большая, наверное!

И еще сильнее рывок. Мы скорее к берегу. Вылезли, тащим добычу на себя. Тянули-тянули – голова показалась из воды. Видим: батюшки – щука, да такая громадная, как акула! И из ее пасти тянется на леске другая – поменьше! Муж ее веслом по голове, и она у нас в руках осталась. Огромная же щука хвостом вильнула, зубы свои страшные показала – да и была такова. Но мы и такому итогу рады: попадется еще, разбойница! Одна-то щука у нас есть.

Прошла не то неделя, не то две. Рыбачил недалеко от места нашего настоящий рыбак – Костя Дружинин. Тоже на «тройнике» и тоже с «дорожкой». Надо же такому случиться, что ему и попалась та самая щука… Подвел он ее поближе к лодке, чтоб оглушить веслом. Но не успел. Увидел только голову большую да зубы страшные. Отпустил леску (а она самодельная – крепкая) и снова хотел дернуть.

А щука, почувствовав секундное послабление, как понесется вперед! Вот так они и плыли: впереди под водой щука, за ней, на «тройнике», Костя Дружинин. Река Вычегда такого еще не видывала. «Тройник» сам по себе круги выписывает! А на нем орущий благим матом рыбак. На одном из кругов лодка сильно накренилась, весло у Кости и выпало. Щука пуще прежнего гонит…

Недалеко от того места, под берегом, рыбачили еще двое. Сидят молча. Вдруг мимо них на огромной скорости проносится «тройник» с кричащим Костей! К счастью, мужики не растерялись. Увидели, что дело плохо, зацепили веслами бедолагов «ковчег». А тот от страха, наверное, леску отпустить не может.

Так с рыбой к берегу его и привели. Выбрались на сушу. Стали щуку из воды тащить. Та сопротивлялась, о воду билась, да недолго. Ее скоро веслами оглушили. Вся в крови была и в ранах. Но рыбакам тоже досталось. Тяжелая добыча!

Разделили ее поровну, на троих, как водится. Принесли домой. Только не особо вкусна та рыба была, видно, очень стара. Но главное, смеху да говори много было. Надо же: рыбак на рыбе покатался да ее же и съел!

Александра Андреевна Векшина, Архангельская область, с. Лена

Эти две маленькие истории произошли с моим земляком, кенозерцем Василием Михайловичем Заляжным. Сидели мы у него дома, на веранде.

Угощались рыбником из щуки (точнее, он меня угощал), чаевничали.

А внизу под горкой, в зеркальной синеве озера отражались белые кучерявые облака, летали с криками чайки, то и дело выхватывая на мелководье саламатку.

Стоял жаркий июль, рыба покрупнее вся на глубь ушла. Спрашиваю земляка:

– Михалыч, вот ты всю жизнь у озера, щукам много хребтов поломал. Скажи мне, какая рыба самая хитрая, а какая самая глупая?

– Да та, которую ты только что в рыбнике ел, – не задумываясь, ответил он.

– Не понял.

– А что тут понимать-то. Хитрее щуки рыбы нет, но и глупее – тоже. Вот посуди сам.

И Василий Михайлович, вставив сигарету в мундштук и прикурив, начал свой рассказ.

– Вона видишь, на бережку выпихнута старая лодочка – три набоя[12] всего. На большой волне ее сразу захлестнет, а в тихую погоду ходче ее и лодки в нашей деревне нету. Любил я в ней раньше, когда поздоровше-то был, раненько утром «дорожку» потаскать. Иноже два-три щуря поймаю, а другой раз такую субмарину, что волоком по траве в дом тащу. Как-то впустую проездил всю утреню, ни одна не зацепилась, видно, не хват был. Подъезжаю к деревне, к тому дому. Стал «дорожку» мотать. Вдруг – рывок. Схватила щука в траве уж, в лапужнике, как будто караулила меня тут. Заволок ее в лодку, якорек из пасти выцепил. Ну, и как обычно, палкой по голове пару раз стукнул, чтоб не трепыхалась. Два бы хороших рыбника из нее получилось.

Лодка только в берег носом ткнулась, а щука от толчка в сознание вошла, очухалась – как долбанет хвостом. Голова у нее выше бортика поднялась, перевесила, и плюхнулась моя добыча в воду. И пошла тихонько от берега.