Мешок историй. Трагикомическая жизнь российской глубинки - Александр Росков

Мы с мамой сидели у телевизора, когда отец с огромным рюкзаком и трехдневной щетиной вернулся домой. Вернулся счастливый, весь так и сиял.

Стал он снимать рюкзак с плеч, повернулся, вот тут-то мы и захохотали.

Через всю, простите, задницу зияла дырища, а вокруг нее клочьями висели куски почерневшей ваты. Папа смеялся вместе с нами, рассказывая о своем приключении, радовался тому, что на свадебном столе будет обещанная им маме красная рыбка.

Марина Васильевна Кот, г. Северодвинск

Случай, о котором хочу рассказать, произошел в семидесятых годах прошлого столетия, на реке Северная Двина, в Архангельске, у железнодорожного моста, весной, в апреле, по последнему льду.

В те годы в реке еще было много рыбы и вода была еще относительно чистой. Стоял ясный солнечный день. В эти дни хорошо ловилась щука на леску. Рыбаков собралось много. То и дело очередная щука кувыркалась на льду.

Некоторые рыболовы сидели по пояс раздетые, загорали. Блесны в основном применялись так называемые «поперечки». Это «рыбки» с припаянными с головы и с хвоста по большому крючку, а посередине колечко для привязывания лески. Сидишь и подергиваешь вверх-вниз. В момент поклевки чувствуется удар – и хлыстик резко сгибается. Делаешь резкую подсечку – и вытаскиваешь рыбину.

Конечно, в момент вытаскивания через лунку блесна иногда цепляется вторым крючком за край льда и создает трудности при выуживании рыбы. Ну, конечно, бывают и сходы рыбы. В основном ловились щуки от 1 до 2 кг, но бывали и больше.

И вот однажды произошел такой случай. У одного рыболова клюнула щука… Он подтянул ее к лунке и стал вытаскивать, но блесна, торчащая из пасти щуки, вторым крючком зацепилась за лед, и щука не проходила в лунку.

Тогда рыболов решил подправить ее рукой и, раздевшись до пояса, засунул руку в лунку. Что было дальше? Рыболов закричал от боли. Его рука попала прямо в пасть щуке. А у щуки, как мы знаем, в пасти имеются зубы. Да и, наверное, побольше, чем у рыболова. Превозмогая боль, рыболов вытащил руку из лунки вместе с висящей на ней щукой.

Щука была килограмма на три. Из кисти рыболова струей хлестала кровь, обагряя снег. Другие рыболовы оказали ему помощь. Шарфом перетянули ему кисть руки, так как жгута ни у кого не было, забинтовали руку и поскорее отправили в «травму».

Вот такой неприятный случай произошел со «щукарем». Для этой цели нужно иметь при себе багорик, чтоб рукой не доставать рыбу из лунки. А чтобы щука не билась на льду, надо ей поломать шею – и тогда она сразу затихнет.

А. Ф. Рекин, г. Архангельск

Дело было на Каргопольщине, в деревне Заручевье, что по Ошевенскому тракту находится. Вернее, находилась. Сейчас на месте Заручевья, да и многих других деревень, пустыри. Поля все заросли кустарником да сосняком. А ведь в послевоенные годы на этих полях выращивали неплохие урожаи зерновых.

На окраине нашей деревни всегда почему-то сеяли овес. Овес подступал к болотцу и небольшому лесочку, в котором по осени всегда росло много волнух да белянок. И вот в одну из осеней на овес стал ходить медведь и здорово его попортил. Руководство совхоза попросило местного охотника Степана Петровича Шавалова убить медведя.

Он сделал лабаз около того места, куда косолапый выходил, и однажды под вечер сел на него.

Дальше я привожу его рассказ.

– Сижу я, значит, на лабазе, сижу… Темнеет уже. И вдруг в кустах кто-то зашевелился. Смотрю, различаю в сумерках: на четырех ногах кто-то в кусте сидит – медведь, значит. Сам себе говорю: «Спокойно, Степанушко, спокойно… Вот сейчас он вывалится из куста на поле, тут я его из двух стволов картечью и достану».

Сижу, жду. А медведь все не вылазит из куста, все шебаршится там, ползает на четвереньках. И вдруг какое-то шестое чувство подсказывает мне: не медведь это – человек. Ну, и решил я: пальну-ка из одного ствола в воздух; если окажется, что медведь, – из второго его достану.

Ну, и выстрелил. И «медведь» заорал благим матом, да не звериным голосом, а старушечьим. Это бабушка Серафима ползала в кустах, волнушки собирала. Днем-то ведь некогда было по грибы в те времена ходить, работали люди от зари до зари, и старые, и малые…

Долго потом Степан Бога благодарил за то, что отвел его от смертоубийства. А медведя того он все-таки убил. Все это было на самом деле – и имена здесь подлинные.

А сам я давно живу в Пинежье, но родину свою – Каргополье – всегда храню в своей памяти…

Александр Николаевич Шавалов, Архангельская область, Пинежский район, п/о Шардомень

Во время отпуска глава Кречетовской администрации Александр Петрович Карелин, большой рыбак и охотник, пригласил меня в верховья реки Ухты.

– Хочешь получить удовольствие от истинной рыбалки, приезжай, рассчитывай денька на два, заодно и сущика на зиму заготовишь.

Сборы были недолгими. С сыном Сергеем сели в старенькие «Жигули» и через полтора часа были уже в Кречетове.

Проводником нашим стал шурин Сергей Серехин из Солзы. Этот лесозаготовительный поселок стал никому не нужен, и безработные мужики промышляли в основном рыбалкой, охотой, сбором грибов и ягод.

До места добирались уже на видавшем виды проржавевшем насквозь уазике. Остановились у самой реки. Рядом с дорогой стояла новая лесничья избушка, в которой и предстояло переночевать.

Александр Петрович отыскал в укромном месте спрятанную лодку «Пелу-Фиорд». Но четверым в ней тесно. Пришлось взять бесхозную деревянную неуклюжую плоскодонку.

Так друг за другом и поплыли против течения.

Рыбалка действительно оказалась славной. За каких-то пару часов вчетвером надергали пол-«хапужника» окуней со столовую ложку. Были отдельные экземпляры и по полкило. И все это на обыкновенную удочку с мормышкой на червя. Удовольствие – не передать словами. Это не то что из сетки вынимать. Ради таких вот минут стоит ехать и за тридевять земель.

Но самым неожиданным для нас было приготовление сущика в походных условиях. Недалеко от берега в лесу была сооружена печь, в которой местные рыбаки и сушили свою рыбу.

Этого количества пойманной нами рыбы как раз было достаточно на одну закладку.

– Давай вы топите печь, а мы с Сергеем еще для ухи половим, – предложил Александр Петрович своему шурину. – Лучше тебя эту технологию никто не знает.

Да, Сергей Серехин оказался не только большим мастером в этом деле, но и учителем для меня.

Печь стояла под навесом. Представляла она из себя глинобитный купол с толстыми стенками. Сделал печь Аркадий Михайлович Кушаков из деревни Шильда, и она служит вот уже второй десяток лет. Добрым словом его вспоминают до сих пор все рыбаки. Его уже в живых нет, а память вот осталась.