Пасынки Колумба. Книга первая. Сирота - Альберт Васильевич Максимов

длинный узкий клинок, метнул его вовнутрь головы эмпата. Тот закричал еще сильнее, а боль в голове Рики стала спадать. Он бил и бил острием по сознанию чужака, пока связь между ними не прервалась. И парнишка обессиленно упал в свое кресло.

Глава 16

Сколько он лежал, Рики не помнил. Все было в какой-то дымке. Когда он пришел в себя, то понял, что его рубашка стала мокрой от выступившего пота. И ужасно хотелось пить. По всему салону гладера неподвижно раскинулись тела его пассажиров. Живые, он видел, что они дышат. Но по-прежнему без сознания. Он протиснулся вперед, проползая мимо свесившихся с кресел тел, добравшись до большой сумки, в которой, как он видел во время поездки, находились еда и питье. Ему, кстати, так и не пообедавшему в доме дяди, поесть не предложили. А сейчас Рики только ужасно хотелось пить.

Выпив, наверное, литр необычайно вкусного напитка, он постарался взять себя в руки и осмыслить произошедшее.

Чужой эмпат. Четвертого уровня. Только такие эмпаты могут свалить любого человека. Третьеуровневые этого делать не умеют. Вот чужак и свалил всех, включая дядю. А тот даже не почувствовал вмешательства. В отличие от Рики. Ну и какой же нужно сделать вывод? У Рики эмпатия четвертого уровня. С этим разобрались. Конечно, новость отличная, но радоваться нужно позднее, сейчас не до этого.

Что же произошло после того, как чужак вырубил всех в гладере? Тот принялся за него, и ничего у эмпата не получилось. Рики оказался чужаку не по зубам. И в этой схватке он победил. Значит, он не только имеет четвертый уровень, а скорее всего, Рики не самый худший из других эмпатов такого ранга. Этого чужака он оказался сильнее. Кстати, а что с ним?

Рики стал сканировать окрестности и только почти на самом краю своего восприятия уловил чужой разум. Не эмпата. Тот человек был испуган и торопился, кого-то неся с большой натугой. Эмпата? Возможно. Рики вдруг решил созорничать. Вдруг получится? И послал импульс, похожий на тот, каким он свалил эмпата. Получилось плохо, его противник остался цел, но зато врага охватила паника, и тот, судя по всему, избавившись от груза, бросился бежать прочь. Это хорошо. Если человек бросил чужого эмпата, то… То что? Да пока ничего. Он сам же из гладера не выйдет. Во-первых, нет никакого смысла рисковать. Мало ли что? Эмпатия эмпатией, но так можно попасть и под чужой бластер. А для этого есть охранники. Вон они валяются без сознания. А, во-вторых, он не знает кода для открытия дверцы. Это в обычных гладерах паролей нет, а в армейских имеются специально для таких вот ситуаций. Хотя, возможно, водитель (или это обязанность начальника охраны) мог его и не включать.

А еще, что радовало, Рики вспомнил слова Владина о том, что двум эмпатам четвертого уровня не следует пересекаться друг с другом. Иначе один, более сильный, может выжечь тому, кто слабее, целый уровень эмпатии. Поэтому, возможно, у чужого эмпата теперь станет всего-навсего третий уровень. Отлично! Ведь, кто знает, если снова им придется схлестнуться, не победит ли в следующий раз чужак?

Ну, а теперь последнее. Что делать дальше? Признаться в обладании даром? Нет, нельзя. Лучше молчать. Иначе как все объяснить дяде и сенатору, когда они очнутся? Вопрос, конечно, еще тот. А когда, кстати, те должны очнуться? Владин не говорил про время. Зато сказал, что у всех будут болеть головы. Долго и очень сильно. Поэтому им не до деталей станет. А объяснить Рики может просто: он тоже потерял сознание, зато очнулся раньше всех. И будет делать вид, что голова сильно болит. Отлично. Так и сделать!

Пассажиры гладера стали приходить в себя, когда уже стояла глубокая ночь. Они очумело смотрели, пытаясь вспомнить и понять, что же такое с ними произошло. Задавали вопросы, которые в своем большинстве оставались без ответа. А что сказать, если сам ничего не помнишь и не понимаешь? Да еще и голову так сильно ломит. Запасы напитков быстро таяли.

Когда сенатор и дядя Эвин немного оклемались, Айсберн тут же приказал водителю ехать в Лендон. И как можно скорее.

- Что, Эвин, прошляпил эмпата? – зло спросил сенатор дядю.

- Четвертый уровень, что вы хотите, мистер Айсберн? Откуда они такого взяли?

- Да все оттуда, из Брамингейма.

- Выходит, настолько все серьезно?

- Да, но об этом не здесь. Ты лучше скажи, почему они, повалив всех, нас не сожгли? Ведь могли?

- Могли. Мне и самому это непонятно. И еще вот что, мистер Айсберн. Хоть и не стоит здесь говорить, но если они до сих пор находились у объекта, значит…

- Я понял.

- С другой стороны, если нас не сожгли, значит, мы опоздали. Совсем на немного.

- Да. И в поселке уже нет никого из них. Фора значительная. Сколько прошло времени? Шесть-семь часов. Пусть, час-два на сборы, значит, фора в пять часов. Достаточно, чтобы добраться к Лендону, обогнуть его и мчаться к Брамингейму.

- Они могли поехать в объезд.

- Это нам ничего не даст. Несколько дорог и где они именно сейчас? Даже если связаться с канцелярией правителя, пока те будут тянуться, мы сами давно окажемся в городе.

- Значит, мы проиграли?

- Если было, что проигрывать.

- То есть ничего не было? Перелопатили все, поэтому нас и отпустили?

- Да.

- Мистер Айсберн, я вот что подумал. А если они не нашли не потому, что не было, а потому, что нашел Ирвин?

Рики вздрогнул. Вот тебе и сильная головная боль. Хотя дядя эмпат и может облегчить тяжесть в голове. Впрочем, теперь это неважно – Рики проиграл, дядя догадался, что они с отцом нашли эти накопители.

- Вот как? – сенатор задумался. – И тогда где же они?

- У тех, кто убил Ирвина.

Ого! Дядя, хоть и догадался, но все же не до конца. И теперь у Рики появилась возможность выкрутиться.

Сенатор развернулся, выискивая Рики, который сжался за спинкой расположенного перед ним кресла.

- Мальчик. Как его?

- Рики.

- Ах, да, Рики. Скажи, при тебе вы копались в гладере?

- Да, мистер Айсберн.

- И ты все видел?

- Да.

- Не отвлекался, не оборачивался?

Сенатор сам подсказывал Рики его ответы.

- Почему? Я же все головой крутил по сторонам. Там же трава высокая.

- Зачем?

- А вдруг крайши?