Волхвы Скрытной управы. Щит - Михаил Рагимов

И в дружинный возпорт[70]примчались вовремя. Как раз подавали их борт под посадку. Кроме Буривоя, грузились несколько человек из Теремной Стражи[71]и боевая группа «Стрибоговых детей».

Приземлились уже в темноте. В возпорту ждали два самобега. Продрыхший весь перелет скрытник, так и не успев толком проснуться, без возражений сел на указанное встречающим место и снова забылся. Так же в полудреме выгрузился… А когда наконец пришел в себя, самобег уже ушел: «Стрибоговы дети» выгрузились очень лихо.

Как стала возможна такая дурацкая ошибка, еще предстояло разобраться. С момента осознания, что попал не туда, до выхода отряда прошло частей двадцать. В которые вошли и совмещенное со знакомством объяснение со старшим спецназовцев, и переговоры по лучу[72]с его начальством, и вынужденное решение идти дальше с «детьми».

– Ты хоть иногда в зал заходишь? – вымученно спросил Тур, командир группы, стараясь не показывать раздражения из-за глупейшего случая. – К рассвету надо на месте быть. А там час на работу и вызовем крутушку[73]. Не умрешь по дороге?

– Постараюсь, – вздохнул Лютый. – Разве что облююсь. С детства высоту не люблю.

Встречные так и разбегались в разные стороны, оставляя широкий проход в толпе. Встревоженные слухами горожане не желали с княжьими людьми сталкиваться на узкой улочке. А слухи быстрее верхового пожара пронеслись. О лютой схватке, о сотне убитых, о тысячах заморенных заморскими колдунами… Хорошо, успел к князю гонца отправить. С просьбой, нет, требованием, вывести дружину в город. Киевляне – на подъем быстрые. Могут и жечь начать. А рано. Очень рано. Полыхнет в одном месте, всему Киеву гореть, как греческим зельем политому.

Вукомил шел быстро. Сорвался бы на бег, но остатки сознания удерживали. Не пристало ему носиться по улицам, как мальцу неразумному. Только лишнюю панику поднимать. Ни к чему сейчас.

Ну вот как русины умудрились узнать раньше его? Как?! Нет у них своих доглядчиков в городище, точно нет! А ему, Вукомилу, доложили, как только русин зашел в наблюдаемый двор! Еще схватка кипела, а к волхву уже мчался мальчишка, для того и приставленный на это место. И что? Русины чуть не опередили.

Русины… К Ящеру их всех забери! С их умениями и знаниями. С их самострелами, мечами-кладенцами, и упорством, граничащим с Навью… Друзья! Да, друзья, но как надоело получать лишь отговорки да намеки в ответ на любой вопрос. Хуже чем бобру мореный дуб харчить. Не любил Вукомил загадок. И останавливаться не хотел на пути их решения. И не умел. Кровь у него, а не вода. И лить ее привык. Что чужую, что свою. Воин, мечом добывающий славу себе и добро детям. Волхв, бросающийся в омут Темноты ради познания. И Охранитель, обязанный положить на алтарь все. Славу, честь, добро…

Прием стар, как мир. Так же выкрал Вукомил жирного борова, рассказавшего столько, что ромеи до сих пор клянут длинный язык разговорчивого труса, навлекшего на них столько неприятностей. И к русинам подсылал девок покраше, слушая потом их рассказы о странных ухватках постельных. Мужей подсылал, чтобы пиво с медом пили да прислушивались… Но и только, друзья же.

Расслабился, глядя на русинские умения! И первую подсказку проморгал. Думал, что седьмицу назад на «мавку» налетели по дурной шалости парубков. Уж больно легко отбился сопровождающий. Девку-то они без охраны не пускают. А вот друг друга… Тоже слишком уверены в своих умениях. Или в том, что вокруг друзья.

Мы-то друзья. А раз так, то и враги имеются. Не забывшие первую неудачу. Хотя недешево ромеям Заслав достался. Еле взяли. Горазд был русин в схватке безоружной… Пятеро добытчиков к Ящеру ушли. Или в ад свой христианский, в масле жариться, сковородки раскаленные лизать…. Когда кости лицевые вершка на три вглубь уходят, выбивая кровь из ушей, или обломки ребер пропарывают сердце с легкими, только и успеешь, что пару раз ногой дернуть. Еще четверо половину той дороги прошли. Да и остальные дорого заплатили. Кому скулу русин свернул, кому руку или ногу изломал. И почти ушел ведь. Будь забор чуть пониже или открывайся калитка наружу… Как медведь пер, не глядя по сторонам.

Если бы не Ольха… Вот дивное дело. Стольких девиц по городу ромеи расставили. Ядреных, кровь с молоком. А Заслав на хромоножку, полукровку печенежскую клюнул. Удачно клюнул, что и говорить. Да только удача к ромеям сракою развернулась, да самих же и обдала струей могучей. Все-таки девка давно у Вука на глазу. Приметная больно. Была. Не решились ромеи такой след оставлять. Чиркнули, походя, ножом по жилке, воробушком бьющимся на тонкой шее. Чтобы потом концы в воду. Подземным переходом к реке, каменюку к ногам, да только булькнет. А мавкой станет – ее беда. То пусть Батька Водяной разбирается.

А все равно девку жалко. Не везло всю жизнь, вот и решила удачу за хвост поймать. Ухватила. Ага. Лужей крови перья чудные обернулись. Не сообразила коней на переправе сменить, когда русин на нее запал. И его сгубила, и себя…

Вукомил зло оскалился, аж скулы свело. От такого зрелища горожане стали разбегаться вовсе уж шустро, будто не человек навстречу шел, а медведь-шатун ломился.

Провели все же ромеи и князя, и Вукомила, и всех скрытников. Болюче ударили. И обидно. Нагло, словно на собственной земле, не боясь отместки. А ведь не могли не понимать, что по краю пройти хотят. Потому и допрашивать стали прямо на месте, не пытаясь сначала спрятаться подальше. Видать, имели серьезные резоны, чтобы на такое пойти. А это значит, что многое знали, и все меры, что принимались, дабы русинов за вятичей-лесовиков держали, впустую прошли.

Хорошо, успели перехватить почти всех. Большую часть взяли на месте. Мало кто ушел из доглядчиков царьградских, да и остальным не спрятаться. А вот главный сбежать успел, ерша поперек шерсти ему в дупу! Не догнать, тайными ходами кротовьими ускользнул. Тяжело будет достать. Хотя русины говорят, след за беглецом тянется хороший, кровью воняющий. Если поймают… Не стоит завидовать ромею. Хотя ликом он больше на хазарина смахивает. Или булгара… Захотят ли русины сказками его делиться?..

Мысли перескочили на Заслава. Боги оказались немилосердны. Могли бы и врагов надоумить не столь круто брать. Но те решили иначе. То ли были уверены в безопасности ранее не используемого подворья, то ли чуяли нехватку времени. Но вцепились сразу. Жестко, с ходу пустив в ход и степную нагайку-волкобойку, и щепки под ногти, и кузнечные клещи, что их срывают. Не щепки – ногти. И железо, выдержанное в огне до вишневого цвета, оставляющее страшные раны на теле…

Русин, подвешенный к каменной стене подвала, молчал. Или ругался. Это волхв точно знал. Писаря взяли живым. Вместе с допросными досками, густо исчерканными угольком. Не успели их в огонь сунуть. Волхв пробежался наскоро, прежде чем, завернув их в дерюгу, выскочил во двор, чуть не сбив кого-то из подчиненных. Да и потом пересматривал, пытаясь первым ухватиться за разгадку.