Арабские сны - Ирина Лакина

Эфсуншах изумленно округлила глаза и вытянулась, словно стрела. Мои слова стали для нее откровением.

— Я никогда раньше не думала, что матушка может вновь выйти замуж, но эта идея мне по душе. Я согласна с братом. Она достаточно держала траур, и ни у кого нет сомнений, что она действительно любила отца, да простит Аллах ему грехи. Теперь она может вновь стать счастливой. Но почему Ансар-паша?

— Вы же понимаете, что, отказав Ансар-паше в женитьбе на вас, повелитель должен предложить ему взамен что-то не менее достойное? — серьезно заговорила я, нагнетая тем самым обстановку. — Карадагское ханство находится на южной границе нашего государства, и его правитель очень важен для Персии. Мы не можем допустить, чтобы у Ансар-паши появились нехорошие, предательские мысли. Он по-прежнему должен оставаться преданным государственным мужем. Вы понимаете, о чем я?

— Да-да, понимаю, — залепетала испуганная ходом моих мыслей девушка, — но чем же я могу вам помочь?

— Поговорите с валиде, убедите ее в правильности решения падишаха. Меня глубоко ранит эта ссора между матерью и сыном. Вы, как никто другой, должны понимать, что повелитель желает ей только самого лучшего. Ансар-паша достойный человек и, я уверена, будет для нее любящим мужем.

— Хорошо, — сдалась моя новая сестра, — я поговорю с ней и постараюсь убедить в добрых намерениях Джахана. Но сомневаюсь, что она меня послушает.

Наш разговор прервал стук в дверь.

— Войдите, — громко ответила я.

Незнакомая мне лекарша, сгорбившись, тенью проскользнула в мои покои.

— Вы посылали за мной, госпожа, — не поднимая головы, защебетала она, — чем я могу вам помочь?

— У меня очень сильно болит голова, — сердито пробурчала я, — почему ты так долго? Я уже думала и вовсе тебя не дождусь, хатун.

— Простите, госпожа. Валиде и повелитель приходили в лазарет проведать избитую Дэрьей Хатун наложницу Элену. Мне было приказано внимательно осмотреть ее, дабы убедиться, что она может вернуться в гарем и провести ночь с падишахом.

— Что?! — я не смогла сдержаться и выкрикнула этот вопрос излишне громко и эмоционально, приковав к себе осуждающий взгляд Эфсуншах. Но в этот момент мне было все равно. Волоски на моем теле зашевелились от ужаса, а горло сдавила тугая удавка, имя которой — ревность.

— Повелитель был очень доволен ходом выздоровления Элены и подарил ей свой шелковый платок. Завтра она отправится в его покои.

Ответный удар валиде не заставил себя ждать. Гром среди ясного неба — вот чем были слова лекарши для меня. Эта кобра специально потащила его в лазарет, чтобы он увидел Элену.

Боль и злость душили меня. Я едва сдерживалась, чтобы не броситься прямиком в лазарет и не надавать этому кобелю пощечин. Похотливый сукин сын!

Ну что же, мы еще посмотрим, кто завтра окажется в твоих покоях, Джахан. Кажется, сама судьба подкидывает мне тот самый случай, благодаря которому Первиз сможет заслужить безмерную шахскую благодарность. А уже если судьба на моей стороне, то и с этой напастью я справлюсь.

Я резко отдернула руку, больно порезавшись острым как лезвие шипом чайной розы. Чем сильнее день клонился к закату, тем больше я нервничала. Мои мысли были далеко — витали в темных коридорах и закоулках дворца. Я раз за разом прокручивала различные варианты развития событий и все никак не могла отделаться от ощущения, что что-нибудь обязательно пойдет не так.

Мое утро сегодня началось с заседания «совета безопасности ООН», как его в шутку назвала Лерка.

Присутствовали: Первиз-бей, Лерка, я и Арзу-калфа.

Постановили: проблему в лице Элены устранить, но без угрозы для ее жизни. Пусть пока живет, зараза.

И вот, согласно разработанному плану «спецоперации», я битый час прогуляла в саду, поджидая падишаха, который после совета дивана всегда отдыхает на свежем воздухе в компании бессмертных.

Вдалеке послышались шорох гравия и хруст сухих веток. Я обернулась, увидев поверх линии постриженного кустарника высокий головной убор Джахана из белого войлока, а следом за ним верхушки ярко-вишневых кече охранников. Время пришло.

Я приложила к губам специально пораненный палец, втянула в себя капельку крови и быстрым шагом направилась навстречу повелителю.

— Рамаль, душа моя! — воскликнул он, одарив меня своей умопомрачительной улыбкой.

— Мой падишах, — я смущенно отвела взгляд и присела в реверансе.

— Куда ты торопишься?

— Я поранилась об острые шипы прекрасных роз в твоем саду и теперь иду в лазарет. Заодно проведаю свою подругу Элену. Я очень переживаю за нее.

Джахан нахмурился и важно задрал подбородок.

— Я не знал, что у тебя в гареме есть подруги, — небрежно заметил он, отводя взгляд.

— Мы подружились еще в самый первый день, когда обе были напуганы и потеряны. Элена хорошая девушка, — наивно лепетала я, пронзая его осуждающим взглядом.

Падишах растерялся, не зная, как реагировать на мои слова, которые так явно противоречили мимике. Скулы на его лице начали подергиваться, и он словно заторопился куда-то, всматриваясь в даль поверх моего плеча. «Немного мук совести тебе не повредит», — подумала я, все больше наглея и таращась на него взглядом, полным упрека.

— Сильно ли ты поранилась? — решил он сменить тему.

— Достаточно, чтобы почувствовать боль, — ответила я и протянула к нему руку, по указательному пальцу которой текла тонкая струйка крови. — Нет ли у тебя платка, чтобы перевязать мою рану? Я боюсь, что какая-нибудь инфекция попадет внутрь и навредит ребенку.

Джахан резко дернул плечами, словно услышал неприятное слово. На его лбу пролегла глубокая складка. Он решал, ответить ли мне правду, или придумать что-то в качестве отговорки.

— Шелковый платок падишаха может быть передан девушке только в одном случае, — важно заговорил он, — если она выбрана им для хальвета.

Я усмехнулась, нутром ощущая его нервные вибрации. Этот разговор ему явно не нравился.

— А разве ты, мой возлюбленный падишах, не выбираешь меня? — я быстро-быстро заморгала ресницами, изображая наивную влюбленную дурочку.

— В твоем положении, Рамаль, опасно делить со мной ложе. Так велят лекари. Сегодня ко мне придет другая наложница.

Я все-таки вынудила его сказать эти слова. Удивительно, как он сам ими не подавился.

— Прости меня, мой повелитель, — я наигранно потупила взгляд, — я перешла черту. Мне не следовало задавать тебе таких неудобных вопросов. И уж тем более меня не касается, кто та счастливица, которая подарит тебе сегодня удовольствие.

Он поморщился, как будто только что выслушал сотню жалоб от просителей, и снисходительно посмотрел на меня.