Дневник жертвы - Клэр Кендал

Накануне вечером она наконец раскроила ночную сорочку из японского журнала. Она выбрала для нее фиолетовый шелк. Отныне она сама будет управлять своей жизнью и не позволит Рэйфу с его жуткими цветами и мерзкими фотографиями влиять на нее. Кларисса представила, как надевает эту сорочку для Роберта. Если она будет с Робертом, Рэйф потеряет свою силу; все, что он сделал, забудется, а фотографии просто исчезнут, как по мановению волшебной палочки.

Мистер Белфорд продолжал атаковать судебно-медицинского эксперта:

– Подумайте сами, доктор! Зверское изнасилование. Двое здоровенных мужчин. И никаких повреждений половых органов?

– При изнасиловании далеко не всегда появляются подобные травмы. Многие жертвы испытывают такой сильный страх, что сдаются и отказываются от сопротивления.

Она вспомнила, как он закричал тогда в парке. Вспомнила его изумление и ярость. «Ты притворялась!» Она никогда не узнает, чего ей удалось избежать, но благодаря своей притворной покорности она сумела выиграть время – в этом у нее не было никаких сомнений.

– Это факт, признаваемый официальной медициной, – продолжала доктор Готтард. – Стоит также отметить, что к травмам влагалища может привести и секс по обоюдному согласию. Ни наличие разрывов, ни их отсутствие не дает нам права делать какие-либо выводы.

– С какой целью вы задавали мисс Локер вопросы относительно ее сексуальных контактов и последней менструации?

– Это могло иметь отношение к делу. Когда вы видите вагинальное кровотечение, вы прежде всего пытаетесь выяснить, какого оно рода. Кровотечение может быть менструальное или посткоитальное.

Вот что это было. После той ночи с Рэйфом она весь день кровила. Месячные пришли неделю спустя. Она всегда следила, на каком дне цикла находится, – привычка, оставшаяся с тех пор, когда они с Генри пытались завести ребенка. Это было не так уж и сложно: ее цикл стабильно длился двадцать семь или двадцать восемь дней и не сбивался даже после сильных стрессов. Она понимала, что никак не могла забеременеть от Рэйфа, но все равно ужасно этого боялась.

– Кровь, которую эксперт обнаружил на одежде мисс Локер, могла быть менструальной, – заявил мистер Бел-форд. Перед ним на груде папок лежал потрепанный медицинский справочник. – Ее никак нельзя отличить от посткоитальной.

– Верно. Однако предполагаемое изнасилование произошло на пятый день ее менструального цикла. К этому времени кровотечение обычно прекращается. В тот день у мисс Локер могли появиться лишь небольшие выделения.

27 февраля, пятница, 18:30

Я не вспоминаю о тебе по дороге домой. Не думаю о фотографиях, не думаю о журнале.

Мы снова идем под одним зонтом. Под его зонтом – свой я забыла. В поезде Роберт садится рядом. Его рука почти касается моей. Я чувствую, что краснею.

Потом мы вместе стоим в очереди на такси и говорим, говорим… Он галантно открывает мне дверцу и закрывает ее, когда я сажусь. Машина отъезжает. Роберт смотрит мне вслед и улыбается, не разжимая губ.

Такси уезжает вверх по холму. Я думаю о Роберте. Представляю, как мы занимаемся любовью.

Я открываю дверь и вижу твой конверт. С этого момента ты снова в моей голове – как тебе и хотелось. Я уверена, что в конверте очередная фотография.

Следующий этап. Ты снял с меня трусы. Они валяются рядом. Ты разрезал их вдоль бедер, чтобы можно было снять их, не отвязывая ноги. Хлыст развернут, его кончик лежит на моем животе. Кляп и веревки остались на прежнем месте. На глазах все та же повязка.

Пытаюсь рассуждать логически. Хлыст – всего лишь декорация. Я уверена, что ты им не воспользовался: в противном случае я бы обязательно заметила следы – как на лодыжках и запястьях, на которых остались болезненные синяки и ссадины. Эти раны говорят о том, что я не сдавалась, что я изо всех сил тянула веревки и пыталась вырваться, несмотря на бессознательное состояние. Мои действия доказывают, что я не хотела тебя, что радует, хотя ты, возможно, наслаждался этим зрелищем. На внутренней стороне бедер я обнаружила красные отметины, которые потом превратились в синяки. Возможно, они от твоих пальцев; но они появились уже после того, как ты меня фотографировал. Ничего похожего на кровавые рубцы от хлыста на моем теле не было.

Кладу фотографию в шкаф, к остальным. Смотрю на кровать. На ней чистые простыни и стеганое одеяло, которое я сшила недавно. Я вижу Лотти в той квартире, в Лондоне. Вижу, как она съежилась на краю продавленного матраса. Мне очень холодно. Я не ужинала. Не переодевалась. Не чистила зубы и не принимала душ.

Иду в гостиную. Устраиваюсь на диване и накрываюсь одеялами. Постепенно я перенесла сюда из спальни все нужные вещи. Беру с тумбочки снотворное и принимаю две таблетки. Мама наверняка сказала бы, что у меня зависимость. Повернувшись на бок, сворачиваюсь клубочком и начинаю размышлять о том, чем буду заниматься завтра. Я не тороплюсь: я уверена, что не засну; и все же вскоре с удивлением чувствую, как уплываю в приятное забытье – уплываю под действием таблеток, которые работают не хуже, чем волшебное заклинание. Я боюсь, что ты поджидаешь меня во сне.

Она лежит в золотом гробу, обитом внутри белым шелком, и держит в руках искусственные цветы. Рэйф пытается выдрать их, но она не разжимает пальцы. Он вытаскивает ее из гроба и бросает на холодный бетонный пол, шершавый, как наждачная бумага. На ней нет одежды; лежа на полу, она пытается прикрыться стеганым одеялом. Вокруг столпились обвиняемые. Они дергают за одеяло, бьют ее ногами и тыкают в нее веником, который тут же превращается в хлыст. Потом ее поднимают под самый потолок и отпускают, и она падает обратно в стоящий на столе гроб. Она не может пошевелиться: обвиняемые крепко ее держат. Под их одобрительные возгласы Рэйф залезает в гроб и наваливается на нее сверху. Шипы черных роз впиваются в ее обнаженную грудь. Он давит на нее всем своим весом, и она больше не может дышать. Роберт в кожаных перчатках стоит рядом и молча наблюдает. В руках у него ножницы. Она пытается позвать его, но изо рта не вылетает ни звука.

Суббота

Будильник поднял ее в пять утра. Ночью она все-таки разделась и теперь дрожала в холодном поту под сбившимися, промокшими от испарины одеялами. Нашарив телефон, она вызвала такси к шести часам – в той же фирме, что и обычно. Все детали были тщательно продуманы. Она сядет в первый утренний поезд; она специально выбрала такое раннее время, чтобы не оставить ему ни малейшего шанса перехватить ее на станции.

Все последние недели она существовала только с понедельника по пятницу. Все последние недели в ее жизни не было ничего, кроме судебного процесса. Но сегодня все изменится.

Она встала под душ. Горячий поток уничтожил кислый запах ночных кошмаров и выгнал холод из костей. Высушив волосы феном, она закрутила их в небрежный узел и в спешке побежала одеваться, чтобы сохранить в теле тепло. Она выбрала синее шерстяное платье, плотные чулки и высокие сапоги, затем надела свое обычное пальто и связанный мамой шарф. Шапку, варежки и зонтик она кинула в сумку; карта Лондона отправилась туда же. Немного подумав, она решила взять и паспорт.