Счет за счастье - Владимир Григорьевич Колычев

разжирели, закабанели. Нюх потеряли! А Мартен молодой, злой, голодный… Голова на голодный желудок лучше работает, крутиться заставляет. Под ментов, падла, сработал! Я охрану не виню, им выступать против ментов задача не ставилась. Но меня сделали, конкретно сделали. Второй раз!

— Нападать всегда легче, — в раздумье проговорил Ништяк.

— Мартен показал свою силу, показал, что может делать с нами все, что захочет. И что с ним лучше дружить, чем воевать.

— А с ним можно дружить? — спросил Костяха, озадаченно глядя на Ерему.

— Не знаю. Может, попробовать. Восемьдесят штук в месяц за крышу.

— Кто он такой, этот Мартен, чтобы ставить нам крышу? — поморщился Бычок.

Ерема не уставал задавать себе такой же вопрос. Гордая душа не позволяла ему сдаваться на милость какого-то проходимца, но и воевать с Мартеном он пока не мог, потому как не знал о его слабых местах. Присмотреться к нему надо, пробить по всем статьям, узнать, с чем его можно съесть, а потом уже запрягать лошадей. Но пацанам пока что совсем не обязательно знать о его коварных планах. Увы, но Ерема не уверен был в своей братве. Тот же Костяха мог быть заодно с Мартеном. Хотя бы для того, чтобы с его помощью завладеть всем рынком. После предательства со стороны Вахлама Ерема никому не мог верить. Поэтому без хитрости не обойтись. Иногда нужно отступить, чтобы затем посильнее ударить.

— Пока не знаем, кто он такой, но уж точно не хуже твоей охраны.

Охраной на рынке заведовал Паня, но Бычок занимался набором людей, и он точно не преуспел в этом деле. Хотя и винить его в провале нельзя. Людей брали с улицы на условиях найма и только для охраны рынка, желания умирать за своих хозяев под ударами братвы они, за некоторым исключением, не проявляли. И виноваты они в том были не более чем воробей, который не мог стать орлом.

— А что охрана могла сделать, если этот Мартен под ментов работал? — буркнул Паня.

— Это, между прочим, беспредел, — сказал Костяха. — Ментам это очень не понравится.

— Это ты о чем? — спросил Ерема.

— Ментов можно подпрячь, пусть отработают этого Мартена. А мы добьем!

— Ментов?

Костяха знал, что Ерема отвергнет этот вариант. Не станет он покупать ментов, чтобы бросить их на братву. И не по понятиям это, и менты, если решат проблему, оборзеют вконец. Они и без того имеют свое за негласное покровительство, а если Мартена съедят, сначала округлят восемьдесят штук до ста, а потом потребуют их на свой счет. И это как минимум…

Ерема подозрительно смотрел на своего друга. Знал Костяха, что он не захочет идти на поклон ментам, потому и предложил их впрячь. Знал, что ничего Мартену не будет, потому и предложил безопасный для него вариант.

— Не надо ментов. Пусть Мартен работает, — постановил Ерема. — Так он, в общем-то, не беспредельщик, Ульяну не тронул.

— За Ульяну переживаешь? — нервно спросил Костяха.

— А ты? — Ерема взглянул на него тяжелым взглядом.

Еще Вахлам говорил, что Костяха влюблен в Ульяну. В это трудно было не поверить.

Костяха не выдержал взгляда, отвел глаза. И ничего не сказал.

— Мартен подрядился под охрану, — проговорил Ерема. — Если будет брать деньги, то за дело. Будем использовать его как боевую бригаду, если вдруг какие вопросы… А работать он умеет.

— А если не захочет?

— Тогда зачем он нам такой нужен?

— Ну, конкретная бригада нам нужна, — кивнул Паня.

— Тогда берем его в работу. А дальше посмотрим.

Мартен появился на следующий день, подъехал к рынку, выгрузил своих бойцов, они растворились в толпе, а сам он с двумя «быками» вошел в кафе, где его уже ждали.

— Не боишься? — спросил Ерема, пристально глядя на него.

— А чего бояться? — Мартен заметно нервничал, но руки не опускал.

— Под раздачу попасть. Ты сейчас на моей территории, что хочу с тобой, то и сделаю.

— Ничего у тебя не выйдет!

Ерема подстраховался, спрятал Ульяну от греха подальше, чтобы Мартен не смог до нее дотянуться. И охрана у нее, все как обещано.

— Чего так?

— Пацаны здесь со мной, все на связи. — Мартен шлепнул пальцами по нагрудному карману куртки, из которой торчала антенна портативной радиостанции.

Такие рации могли быть у всех его бойцов. И одеты его парни очень даже неплохо, все в кожаных куртках единого стиля, и с транспортом у него все в полном порядке. И парни хорошо смотрятся, спортивного вида, подтянутые, бодрые.

— Пацанов немного, — качнул головой Ерема.

— Ну, как сказать.

— А рынок большой, всех твоих пацанов проглотит и переварит.

— И выплюнет! — кивнул Костяха.

Ожесточение, с каким он смотрел на Ерему, казалось Ереме наигранным.

— Ну, это мы посмотрим. — Голос у Мартена заметно дрогнул.

— Я тебя насквозь вижу, пацан, — усмехнулся Ерема. — Все ты понимаешь, знаешь, что сейчас твоя жизнь не стоит и ломаного гроша. Но все же ты рискнул. Или пан или пропал, да?

— Или пан!

— А если пропал… Умирать не страшно?

— Страшно. Но не так, как тебе.

— А мне страшно?

— С такой женой, да… Умница, красавица!

— Оставь мою жену в покое! — нахмурился Ерема.

— Все-все! — глянув на Костяху, пошел Мартен на попятную.

И это очень не понравилось Ереме. Почему Мартен глянул на Костяху, когда речь зашла об Ульяне. Что их всех троих связывает? Подозрительно все это.

— Я вижу, тебе не терпится официально сесть мне на шею, — с жесткой усмешкой заметил он.

— Взаимовыгодно сесть.

— Готов отстаивать наши интересы?

— За дополнительную премию. В зависимости от наезда, если круто наедут — десятка, если так себе — пятихатка. Ну, и если там нужно решить с кем-то вопрос, цена договорная.

— А решить с кем-то ты можешь?

— Даже не сомневайся! — расправил плечи Мартен.

— Десятка, пятихатка… Это если реальный наезд. За постановочный наезд спросят уже с тебя, ты меня понимаешь?

— Да какие там постановки?

— Что, завязок на московскую братву нет?… Может, скажешь, откуда ты? Ясно же, что вы не из Рыжего.

— Не из Рыжего!

— Тогда откуда?

— Мы заключаем договор?

Ерема кивнул, Резвый поставил на стол «дипломат» с деньгами, открыл.

— Здесь ровно восемьдесят штук. С нас деньги, с тебя обязательства.

— Обязательства обговорим, — кивнул Мартен.

— Итак, откуда вы?

— Из Саратова мы.

— И что вам в Саратове не жилось?

— В Москве жирней.

— Давно в Москве?

— Уже два года.

— Никто про вас здесь не знает.

— Мы тихо работаем.

— Да не так уж и тихо.

— Ва-банк пошли!.. Зацепились за твой рынок, дальше будем жить. Ты растешь, и мы растем.

— Я расту?

— А разве ты