Искусство игры в дочки-матери - Элеанор Рэй

конечном итоге это был дом Грейс. Зверек мог бы остаться у нее, когда девочки рано или поздно съедут (а Грейс надеялась, что произойдет это скорее поздно, чем рано). Для Шарлотты это стало бы поводом заглядывать к ней в гости. Амелия привозила бы ее на машине, а Грейс готовила бы карри по какому-нибудь новому рецепту, и каждую неделю они ужинали бы вместе, как настоящая семья, исподтишка скармливая питомцу объедки со стола.

Оставалось только уговорить дочь.

Она в красках вообразила, как мог бы разворачиваться их разговор: Грейс пообещала бы ухаживать за животным, а Амелия смерила бы ее недоверчивым взглядом, как сердитая родительница, сомневающаяся в словах дочери-подростка. Тем не менее оно того стоило, чтобы увидеть, как лицо Шарлотты озарится счастьем и ее глаза засияют ярче автомобильных фар. Может, кролик? Грейс могла бы поселить его во дворе. Она не сомневалась, что ей не составит труда соорудить небольшой загончик, чтобы лисы не смогли им поживиться. Она бы разбила его в саду, подальше от сарая. От одной мысли о пожеванных кабелях и перегрызенных рельсах ей становилось не по себе.

Наверняка кролик захочет побегать по саду? Казалось жестоким не выпускать его на волю только ради сохранности ее материалов. Но справится ли с кроликом система защиты от мышей, которую Джонатан установил для нее много лет назад?

Тогда, пожалуй, лучше не кролика. Где-то она слышала, что для домашнего содержания хорошо подходят хорьки. Кто же говорил ей об этом? Может быть, Ава? Но с чего бы ее подруге заговаривать с ней на эту тему. Или это был Самир? Возможно, она вообще видела это по телевизору?

– Чума-а, – протянул Сэмми, чем в одночасье вернул Грейс с небес на землю, заодно вызвав недоумение столь спонтанным упоминанием средневековой эпидемии. – Это что, магазин игрушечных железных дорог?!

– Бабушка! – воскликнула Шарлотта. Восторг, окрасивший ее голос, приятным бальзамом разлился по сердцу Грейс.

Они немного постояли у входа, разглядывая витрину.

– Это модель масштаба «ночь-ноль», точь-в-точь, как у тебя, – сказала Грейс, указывая на маленький зеленый поезд в окне. – Но пойдемте внутрь. Тоби нас уже заждался.

Она толкнула дверь, придерживая ее открытой для детей, которые поднырнули у нее под мышкой, словно водили хоровод вокруг майского дерева. Она глубоко вдохнула, и ее легкие наполнились родным и любимым запахом: клей и пластмасса с металлическим привкусом электричества.

– Классно здесь пахнет, – протянул Сэмми, вторя ее мыслям. – Как в раю!

– Это озон от постоянного запуска моторов, – подал голос Тоби, выходя из тени. Он протянул Сэмми руку, и мальчишка на мгновение уставился на нее, после чего принял деловой вид и со всей серьезностью ответил на рукопожатие. Потом Тоби пожал руку Шарлотте. – У тебя прелестные глаза, – улыбнулся он и добавил: – Совсем как у твоей бабушки.

Грейс скосила глаза на Шарлотту. Та, глядя на бабушку, вопросительно вскинула бровь, и Грейс едва не покраснела.

– Что ж, – сказал Тоби, нарушая возникшую паузу. – Показывайте пациента.

– Пациента? – переспросил Сэмми.

– Вот он. – Грейс достала из сумки коробку с игрушечным поездом. – Я нашла неисправный элемент. Ты говорил, у тебя есть нужные запчасти?

– Сейчас принесу, – сказал Тоби. – Почему бы вам пока не осмотреться?

Детей не пришлось долго уговаривать.

Грейс наблюдала за тем, как они принялись с жадным интересом изучать обстановку. Ближняя к входу часть магазина была отведена под стенды с моделями железных дорог – компактными мирами, наделенными своими собственными героями, драмами и пейзажами. Шарлотта задержалась у одного из стендов, завороженно разглядывая ландшафт с зоопарком, где миниатюрный тигр хищно щерился на обезьяний вольер по соседству. Там, на ветвях поразительно реалистичного дерева, висела обезьяна, держа в почти человеческой ладошке крошечный банан.

Банан. В сердце всколыхнулось воспоминание.

Грейс вспомнила, как, пыхтя, соскребала липкую банановую мякоть с тонких волосиков на младенческой макушке Питера.

– Как же тебя угораздило? – сокрушалась она, обращаясь к своему маленькому сыну, который что-то угукнул в ответ, еще не умея как следует фокусировать свой взгляд. – Ты ведь даже не ешь твердую пищу.

Амелия стояла рядом, сжимая в руках банановую кожуру, как дымящийся пистолет.

– Ему нравятся бананы, – сказала она. – Они его веселят.

– Ты же знаешь, ему пока нельзя ничего, кроме молока. – Грейс улыбнулась дочери.

– Но он только понюхал, – заверила Амелия. – А потом взял и напялил себе на голову вместо шляпы.

– Тебе пора бежать в школу, – сказал Джонатан, подходя к дочери, чтобы заключить ее в крепкие объятия. – А маме пора бежать на работу. – Он посмотрел на Питера. – А вам, молодой человек, пора на шляпно-банановую вечеринку.

Грейс устало рассмеялась. Как же она ошибалась, думая, что тяжело совмещать работу и материнство, когда речь шла об одном ребенке. Теперь-то она понимала, что то были еще цветочки. Двое детей выжимали из нее все соки. Она чувствовала себя канатоходкой, выполняющей сложный акробатический трюк, карточным домиком из постоянных опозданий и бессонных ночей, вечно находящимся на грани срыва в бездну. Пока все шло по накатанной колее, они могли поддерживать это шаткое равновесие. Но в какой-то момент Амелия подхватывала инфекцию, или у Питера начинали резаться зубки, и он переставал спать по ночам, или возникали проблемы на работе, и ей снова приходилось задерживаться допоздна, и карточный домик рушился.

Но пока ничего такого не происходило, они справлялись. И даже получали удовольствие от родительства – в изможденном, слегка лихорадочном смысле.

– Идем, – сказала она Амелии, которая увлеченно щекотала животик веселящемуся Питеру. – Время не ждет.

– В школу мы ее отвезем, не волнуйся, – упокоил ее Джонатан. – Ты – езжай на работу. Нельзя допустить, чтобы наша мать-кормилица опаздывала.

Грейс улыбнулась и склонилась к нему для поцелуя, у которого оказался банановый вкус.

– Фу-у, – протянула Амелия.

Питер икнул.

– Увидимся вечером, – сказала Грейс. – Я постараюсь не опаздывать.

Ее взгляд снова сфокусировался на миниатюрной обезьянке, и Грейс резко спохватилась и стала озираться в поисках Шарлотты и Сэмми, которые совершенно вылетели у нее из головы. Дети обнаружились рядом с входом в магазин, где они заинтересованно глазели на что-то.

– Вот это да! – воскликнул Сэмми.

Рельсы петлей огибали море, затем брали крутой уклон в гору и описывали арку над дверным проемом, после чего пересекали равнину и исчезали в туннеле, ведущем к торговым рядам в основной части магазина, до потолка забитым бесценными сокровищами в картонных коробках.

– Хотите, я запущу для вас Перси? – предложил Тоби. – Один момент!

Он на мгновение скрылся за прилавком магазина, а потом они услышали звук – тихий, похожий на топот лошадиных копыт в отдалении.

Поезд – очевидно, тот самый