Вкус пепла - Станислав Рем

– То есть пытаем, что ли? – опешил чекист.

Озеровский спрятал улыбку:

– Выпытываем – значит допрашиваем. Находим несоответствия в их показаниях, благодаря чему выводим истинного преступника на чистую воду.

– Эвон как…

Чекисты минули вонючий предбанник, покинули подъезд.

– Основная цель такого допроса, – уже на улице принялся объяснять Аристарх Викентьевич, – вывести преступника из себя, лишить спокойствия. Одно дело – когда его допрашивают одного и он может все отрицать, играть в «молчанку», пойти в «отказ» от показаний. Совсем иное дело – когда преступника сводят с подельником и решается, кто из них потянет больший срок? Вот тут обычно с «блатных» весь лоск и героизм, словно шелуха, слетают. Кому хочется тянуть больший срок, при этом зная, что его дружка осудили на несколько лет меньше? На таких перекрестных допросах преступники обычно топят друг друга, да так, что диву даешься: и как они ранее дружками считались?

– Думаете, получится? – Матрос даже не заметил того, что следователь только что сравнил подозреваемых чекистов с уголовниками.

– Надеюсь. – А Аристарх Викентьевич данный факт отметил сразу, бросил искоса взгляд на молодого человека: впервые за последние сутки тот не стал защищать своих товарищей. То был знак. «Значит, Доронин таки проникся делом, – понял Озеровский. – Толк будет».

* * *

Бокий широким, размашистым шагом покинул территорию Смольного, сел в «мотор», как тогда называли все автомобили, приказал ехать на Гороховую.

Внутри чекиста горело пламя, которое он никак не мог погасить. Сегодня Зиновьев вывел его из себя. Впервые за те несколько месяцев, что они сотрудничали. Обвинения, которые кинул председатель, одновременно и имели под собой почву, и не имели. Имели в том смысле, что Григорий Евсеевич был прав: убийцу Володарского так и не нашли. И убийцу Моисея арестовали не его ребята. Тут открещиваться смысла нет. Но была и другая правда. И заключалась она в том, что вокруг этих двух убийств творилось нечто мистическое. А точнее, создавалось впечатление, будто и Володарский, и Урицкий стали случайными жертвами. А удары должны были быть нанесены совсем по иным целям.

И тут Бокию вспомнился разговор с белым полковником. Глеб Иванович усмехнулся: как ни скажи слово «белый», с большой или маленькой литеры, а словосочетание никак не изменится. А вот смысл поменяется кардинально. Так что говорил Белый? Помнится, тогда Доронин предоставил ему практически полную информацию. Бокий еще разозлился по данному поводу. Однако полковник выложил на свет божий такую картинку, от которой у Глеба Ивановича, как говорят в народе, волосы встали дыбом.

По мнению Белого, убийство Володарского произошло случайно. Нет, к убийству готовились, он этого не отрицал. Но мишенью должен был стать не комиссар печати и пропаганды, молодой, только что пришедший в революцию человек, который толком так ничего и не успел сделать во благо молодой советской республики, а иная личность. Ее-то полковник и вычислил.

Бокий прикрыл глаза. Слава богу, Зиновьев ничего не знает. А то бы вовсе слетел с катушек.

По мнению заключенного камеры номер 24, исходя из тех данных, что ему выложил растерявшийся Доронин, события того злополучного июньского вечера, когда убили Володарского, развивались следующим образом.

Убийца, вооруженный револьвером и бомбой, ждал своего, как тогда выразился полковник, «клиента» на Шлиссельбургском шоссе. Он точно знал: «клиент» будет ехать именно этой дорогой. Обоснование? Бомба. Если бы убийца собрался на «акцию» с бухты-барахты, то при нем был бы только пистолет. Однако имелась бомба – самый действенный предмет для передвигающейся крупной мишени. Как тогда высказался Белый: вспомните народовольцев. Сначала бомбой, потом пулями. Стиль один. Итак, убийца ждал автомобиль. И тот появился. В нем находился Володарский, с ним две женщины. Далее, акция. Ну, тут все понятно… Но вот следующее высказывание полковника заставило Глеба Ивановича посмотреть на расследование с иной стороны. Как повторил вслед за Белым Доронин: первое – не того человечка ждал убийца. Второе – убийца не знал «клиента» в лицо. А причина для подобного суждения была одна: Володарский возвращался со встречи в Совете фарфорового завода, куда, по показаниям водителя комиссара печати Юргенса, они заехали совершенно случайно. О том, чтобы он заехал на завод, ему сообщил встреченный ими по пути сотрудник Смольного, который и передал, что Володарского спешно желает видеть Зиновьев, который в тот момент находился… на территории фарфорового завода. В результате молодой комиссар печати поменял планы и поехал на митинг, что и стало причиной его гибели. Убийца ждал Зиновьева. Но в лицо он его не знал. Судя по всему, наняли кого-то из «блатных». Все «политические» хоть раз да видели председателя Петросовета, поэтому перепутать его с Володарским никак не могли. Вот на этом-то все и застопорилось. На Урицкого давили сверху, чтобы он закрыл дело по политическим мотивам и приступил к арестам всех подозрительных лиц. А Моисей (убитого Володарского тоже звали Моисеем. Бокий горько улыбнулся: «Не Петросовет, а прямо библейская община») все оттягивал, не решался начать террор (несколько арестов – цветочки). Выводы следственной группы, в том числе и Доронина, после слов Белого все ставили под сомнение.

Теперь Урицкого нет. Правда, есть убийца, в отличие от случая с Володарским. Однако суть не менялась. Если верить тому, что вчера смогли «откопать» Доронин со стариком, в деле по убийству Соломоновича также не все гладко. Чувствовалось: за студентом кто-то стоит.

Автомобиль притормозил у входа в здание ЧК. Бокий упруго спрыгнул с подножки и… нос к носу столкнулся с ожидавшими его Дорониным и Озеровским.

– Кого ждем? Меня? Пошли в кабинет.

– Нет, Глеб Иванович. Вы уж нас тут выслушайте. – Доронин указал глазами в сторону, мол, следует отойти.

Бокий, еще не успокоившийся после встречи с Зиновьевым, хотел выругаться: мол, что за мальчишество, однако передумал.

Отошли шагов на пять. Демьян Федорович начал доклад:

– Глеб Иванович, мы тут кое-что откопали.

– Откапывают картошку в огороде. Мы – ищем.

Бокий отметил, как улыбнулся Озеровский. Что, впрочем, совсем не смутило матроса.

– Вот именно, нашли. На Миллионной. Точнее, нашел Аристарх Викентьевич. Покажите. – Следователь извлек из кармана пули, протянул их Бокию. – Из того самого дома, где задержали студента. Глеб Иванович, следует срочно пообщаться с Фроловым и Шматко. Провести допрос…

Доронин запнулся.

– Перекрестный допрос, – негромко добавил Озеровский.

– Допрос, говорите? – не смог скрыть горькой усмешки Бокий. – И с какой целью?

– Тут такая петрушка получается… Фролов-то прицельно стрелял в студента.

– И что? – Бокий почувствовал: последнюю фразу он произнес с интонацией, с которой с ним недавно разговаривал Зиновьев, и оттого стал противен сам себе.