Псы, стерегущие мир - Алексей Игнатушин

– Заходите в дом, – сказал старик с отчаянной решимостью.

Огромный муж благодарно склонил голову, пятерней выжал промокшую бороду. Усач усмехнулся ехидно, переглянулся со зрелым мужем с окладистой бородой, но тот глянул хмуро, смолчал. Четвертый позади сжимал поводья четырех лошадей с поклажей и, понурившись, в сторону товарищей не глядел.

Хрущ метнулся в темное нутро избы, вслепую нашарил огниво, запаленная лучина разбавила мрак бледно-желтым светом. В окно влетел наказ Стрыя:

– Коней под навес отведите. Буслай, помоги Нежелану.

«Хоть бы разрешения спросил», – подумал Хрущ с обидой.

– Чего я? – сказал Буслай возмущенно.

– Не зли меня, – ответил могучан спокойно.

Усач вздохнул горько, захлюпал сапогами. Лют хмуро проследил за тем, как гридень выхватил у Нежелана повод своей лошади. Животное обиженно всхрапнуло, поневоле зачавкало в грязи копытами.

Нежелану пришлось вести трех оставшихся коней. Бедовик несколько раз оскальзывался, лошади вынужденно склоняли голову от натянутых поводьев, удерживая глупое бескопытное на ногах. Гором фыркал презрительно, но глаза тлели сочувствием.

Буслай споро привязал коня к столбу навеса, прошел мимо Нежелана, будто пустого места, – бедовик напрасно съежился в ожидании удара. Лют наградил Буслая неодобрительным взглядом. Гридень ощерился, ярость плеснула в голову кипящей волной, рот приоткрылся для бранных слов. Лют благоразумно промолчал, пропустил вперед Буслая, затопал к дому следом.

Хрущ, отодвигая засов, запоздало вспомнил о кольчугах на пришлых. Вот уж старческая слепота! Нечисть железо таскать не будет. В открытую дверь ворвалась струя холодного воздуха, луну в затягивающейся прорехе туч загородил бородатый могучан.

– Здрав будь, хозяин, – пророкотал он. – Меня Стрыем кличут.

– А меня Хрущом. Проходи, витязь, в хату, сейчас огонь разведу, обсохнешь.

Хрущ метнулся к печи. Жалобно застонали половицы.

– Присаживайся на лавку, добрый человек.

В голове Хруща мелькнула озабоченность: выдержит ли лавка вес богатыря? Скрип дерева резанул по сердцу, но лавка уцелела. Стрый отцепил громадный меч, устало привалился к стене, холодные струйки ползли под одеждой и стекались на полу в лужу.

От двери раздалось раздраженное:

– Здрав будь, хозяин. Спасибо, что недолго держал на холоде.

Стрый лениво рыкнул:

– Не уймешься – прибью!

Гридень захлопнул рот со стуком, присел на краешек лавки. Под ноги положил молот, пальцами зацепил мокрую кольчугу – броня нехотя поползла вверх. Хрущ от злобы в голосе воеводы на миг обмер и заторможенно ответил на поклон вошедшего третьего воина.

Лют с наслаждением снял кольчугу, следом на пол полетела промокшая рубаха. Витязь довольно расправил плечи, свободные от противной влажной тяжести. Хрущ уважительно оглядел сеть шрамов. Незаметно подкрался стыд. Почему держал хлопцев на дворе под дождем, по-осеннему холодным?

– Льет-то как, – начал он после неловкого кашля. – И не скажешь, что лето на дворе, эвон печь затопил не только из уважения к гостям, косточки требуют тепла.

Лют оторвался от расстегивания пряжки пояса с мечом, ответил вежливо:

– Да, хозяин, ныне распогодилось.

Хрущ воодушевился приятным тоном, продолжил беседу:

– И не говори, витязь. Куда смотрит хмарник? За что обормоту платим, коль туч разогнать не может? Эт, наверно, с соседней деревни Гвоздюк нагнал. Он с нашим косоруким давно враждует. И ведь нашел время, паразит! И так изнемогаем, а ему счастье, если у соседа корова сдохнет.

Буслай хмыкнул глумливо:

– Ага, нашли виновного!

Взгляд гридня ушел в сторону открытого окна, к навесу, где Нежелан обихаживал лошадей. Лют устало вздохнул: опять Буська за свое, в лесу совсем норовом подурнел.

– Буслай, прекрати, он случайно голову взял.

Гридень метнул на Люта раздраженный взгляд:

– И лошадей случайно завел в топь?! Надо было его там оставить! Ты ринулся спасать сдуру!

Лют постарался сдержаться, но слова вылезли из горла с приглушенным рыком.

– Всегда знал, что ты подслеповат, серебряную гривну от медной не отличишь, но на случай, если забыл старшинство, могу напомнить кулаками.

И при тусклом свете было видно, как заполыхало лицо Буслая. Гридень вскочил, рука потянулась к молоту. Лют опустил ладонь на черен меча. Хрущ прижался к печке, глаза распахнул в смятении. От ощетинившихся воинов плыли волны угрозы, стало страшно, будто в шаге от грызущихся псов. Залез бы в печь, да потрескивали внутри поленья, и в спину тянуло жаром.

От рева Стрыя пламя лучины затрепетало, как осина на ветру. Хрущ едва не пустил лужу, даже бывалые воины от крика вздрогнули.

– Еще друг дружке слово скажете – удавлю! А ты, скоморох, – обратился воевода к Буслаю, – запомни: на старшего в дружине оружие поднимать не смей!!! Оскоплю!

Буслай застыл, рот открыт обалдело, молот выпал из безвольных пальцев. Лют отвел взгляд, рука отдернулась от черена, будто от раскаленных клещей. Воевода продолжил спокойным тоном:

– Лют, приладь меч на лавку и помоги Нежелану тюки таскать. А ты, обормот, сиди тихо.

Буслай насупился и с деланным интересом уставился в потолок. Лют отцепил от пояса меч и передал воеводе. Стрый облапил пятерней ножны и положил рядом со своей оглоблей. Витязь движениями плеч разогнал кровь и вышел полуголым под ливень. Хрущ отлепился от печки.

– Извини, хозяин, – буркнул Стрый. – Сам умаялся, сил нет.

Хрущ вышел из ступора, махнул рукой:

– Да ладно…

Лют быстрым шагом пересекал двор, холодные струи с издевкой хлестали по плечам, глаза сощурились в щелочки – сберегали зеницы от колких ударов.

Нежелан обернулся на звук шагов и сдавленное чертыханье, рука со скребком остановилась, но, когда Лют шагнул под навес, продолжила скрести шкуру коня. Животное одобрительно фыркнуло, хвост лениво описал полукруг, сородичи глядели завистливо.

Витязь повел плечами, ладонь смахнула с лица воду, оземь шлепнулся прозрачный пласт. Нежелан успел расседлать коней, поклажу сгрудил в сторонке от копыт. Лют потянулся к мешку, пальцы соскользнули с промокшей кожи горловины.

– Принесла нелегкая! – ругнулся витязь негромко.

Бедовик перестал скрести коня Буслая, руки повисли по бокам. Лют услышал сдавленный голос:

– Я тут подумал: останусь в деревне, обременять не буду.

Лют оставил мешок, в спину Нежелана уткнулся усталый взгляд. Бедовик услышал вздох, некоторое время царил шум дождя, перемежаемый лошадиным фырканьем, затем раздался безразличный голос: