Конкистадор - Висенте Бласко Ибаньес

Решительный Бернардино де Талавера тут же изобрел план, как уехать в новую колонию и заодно сбежать от своих кредиторов. Охеде не хватало ресурсов, и Талавера решил доставить ему продовольствие, уверенный в том, что дон Алонсо встретит его с распростертыми объятиями за такую услугу. Охеда, как все военные, превыше всего ценил отвагу и никогда особо не задумывался о морали.

Талавера поделился своими планами с такими же отчаянными головорезами, как и он сам, и собрал среди всякого отребья семьдесят искателей приключений, преследуемых правосудием за различные преступления, не имеющих ни денег, ни репутации, но при этом настолько же дерзких и хитрых, насколько и бессовестных. Талавере стало известно, что корабль, принадлежащий одному генуэзскому купцу, стоит на якоре напротив мыса Тибурон, к востоку от Эспаньолы, с грузом свинины и хлеба для продажи в Санто-Доминго. О более подходящем случае для отплытия в Сан-Себастьян не приходилось и мечтать. Уже имелся корабль, под завязку груженный продовольствием, и оставалось лишь завладеть им.

Талавера и его семьдесят бойцов разделились на несколько отрядов, чтобы сбить всех с толку; через несколько дневных переходов они собрались в окрестностях мыса Тибурон, а дальше уже не составляло труда захватить врасплох немногочисленный экипаж корабля генуэзца, завладеть судном, сняться с якоря и поднять паруса.

Никто из них не был моряком, а Талавера, провозгласивший себя капитаном, оказался самым несведущим из всех.

Охеда, которому подсознательно нравилось все, что сулило опасность и приключения, с удовольствием выслушал историю пирата.

– Я считаю его великим жуликом, – сказал он, оставшись наедине с Куэвасом, – однако это не мешает мне видеть в его появлении руку провидения. Только так я могу объяснить, что горстке людей, ничего не смыслящих в навигации, удалось попасть точно к нам. Должно быть, моя Пресвятая Дева направляла этих неумелых бестолковых моряков.

И дон Алонсо, взиравший после ранения на икону Богородицы со смешанным чувством удивления и смирения, поскольку полагал, что Пресвятая Дева оставила его навсегда, теперь вновь обратился к чудодейственному образу с выражением благодарности.

При продаже груза Талавера и его люди торговались и сварливо спорили, словно товар обошелся им слишком дорого. Наконец убедившись, что у Охеды нет золота сверх того количества, которое предлагал им Куэвас, они согласились на разгрузку провизии.

Распределение продовольствия вызвало беспорядки в Сан-Себастьяне. Те же самые люди, которые еще недавно скромно и безропотно сносили муки голода, сейчас начали протестовать, полагая, что губернатор слишком скуп. Самые вздорные с дерзостью комментировали объяснения Куэваса, оправдывавшегося тем, что дон Алонсо предусмотрительно пытается растянуть продовольствие на как можно больший срок, пока не прибудет бакалавр Энсисо.

– Губернатор хочет лучшую часть еды забрать себе, – говорили самые беспокойные. – С той поры, как его ранили, он стал совсем другим человеком. Охеда хорошо помнит, что в юности ему предсказали смерть от голода и теперь хранит провизию, чтобы обезопасить себя.

Общение колонистов с отъявленными негодяями Талаверы пошатнуло дисциплину. Многие начали поговаривать о возвращении на Эспаньолу на судне пиратов.

Напрасно сторонники губернатора все время твердили о скором прибытии Энсисо, словно у них были некие неведомые известия. Солдаты часами вглядывались в море, но не видели на горизонте обещанного судна. Несмотря на всю экономию губернатора, провизия, привезённая Талаверой, заканчивалась. Вновь увеличилась смертность от болезней, вызванных голодом. Несколько раз Куэвас и Писарро сообщали губернатору о заговоре среди поселенцев, собиравшихся бежать на Эспаньолу на корабле Талаверы.

Дон Алонсо ходил по городу и своим присутствием и разговорами ободрял тех, кто прибыл с ним из Санто-Доминго, пытаясь возродить в них былое восхищение и суеверное уважение, которое они к нему когда-то испытывали.

Он полагал, что в его жизни наступил решающий момент. Однажды ночью, оставшись наедине с верным Куэвасом, он сказал ему с грустной откровенностью:

– Если бакалавр не придет нам на помощь, наша гибель неизбежна; но и это не заставит меня бросить начатое. Эта земля – мой единственный шанс разбогатеть и править. Если я покину эти места нищим и побежденным, как мне собрать новую команду и внушить людям веру в успех наших следующих экспедиций?

В беседах с колонистами Охеда пытался передать им свою железную решимость.

– Было бы безумием, братья, – говорил он, – покинуть сейчас эту землю, которая так тяжело нам досталась. Нужно лишь дождаться прибытия подкрепления от бакалавра, чтобы захватить соседние территории и стать хозяевами их богатств.

Несмотря на все эти доводы, в его окружении росло недоверие, а дисциплина – падала; и тогда он попытался успокоить своих людей неожиданным предложением:

– Я сам отправлюсь в Санто-Доминго за подкреплением, – произнёс он. – Вас это устроит?

Эти слова были восприняты с энтузиазмом. Все доверяли его изобретательности, энергии и влиянию. Нет никакого сомнения, что помощь будет получена, если сам Охеда отправится за ней. И защитники Сан-Себастьяна выразили общее согласие с решением своего командира, следуя тем демократическим традициям, которые как только прекращались военные баталии, требовавшие деспотизма и единоначалия, всегда вновь появлялись в жизни этих покорителей нового мира.

Франсиско Писарро, как заместитель Охеды, должен был остаться управлять колонией в Сан-Себастьяне до прибытия адвоката Энсисо, который по должности был выше него, поскольку имел титул главного алькальда. Писарро и его люди должны были оставаться в Сан-Себастьяне пятьдесят дней и, если за это время не получат вестей от Охеды, а адвокат с подкреплением так и не появится, они вольны покинуть колонию и вернуться на остров Эспаньола.

Охеда оставлял две бригантины – последние остатки его флотилии. На них поселенцы Сан-Себастьяна смогут переправиться в Санто-Доминго, когда истечет оговоренный срок. Сам дон Алонсо собирался отправиться на генуэзском судне, украденном пиратами.

Бернардино де Талавера со своей бандой хотел как можно скорее покинуть Сан-Себастьян, где умирало столько людей. Ведь они ехали в надежде заполучить огромные богатства, а обнаружили лишь голод и болезни. Стоило лишь высунуться из-за частокола, как тут же со всех сторон слышался свист отравленных стрел.

Казалось, что лучше вернуться в Санто-Доминго, несмотря на то, что там их ждала тюрьма. Разбойники уже с ностальгией вспоминали о своем жалком существовании на острове среди отбросов испанского общества, которое казалось им более сносным, чем голод и смерть на этом диком побережье.

Поскольку Талавера и большинство его людей восхищались доном Алонсо и приписывали ему могущественное влияние в Санто-Доминго, они верили, что тот добьется их прощения властями Эспаньолы в благодарность за спасение от голодной смерти колонии Сан-Себастьяна.

Куэвас был полон решимости последовать за своим капитаном. Чтобы управлять оставшимися, было достаточно одного Писарро, и Фернандо оказался бы только лишним ртом для голодающего города. К тому же он испытывал беспокойство из-за того, что вспыльчивый и буйный рыцарь дон Алонсо окажется один на полном бандитов корабле.