Гордая американка - Жюльетта Бенцони

Стараясь хоть немного успокоиться, молодая женщина выпила залпом стакан холодной воды из графина, который ей подали вместе с кофе. Потом ее разморило, ей захотелось прилечь, погрузиться в целительный сон. Забаррикадировавшись, она вооружилась дорожным саквояжем и начала было расстегивать платье. Разговор, только что звучавший в коридоре, стих. Залязгали оси, голос с бургундским акцентом прокричал:

– По вагонам!

Захлопали дверцы. Раздался пронзительный свисток, и тяжелый локомотив сдвинул с места длинный состав. В щели между занавесками замелькали огни. Поезд с каждой секундой ускорял свой бег.

Головку миссис Каррингтон внезапно посетила мысль, которая заставила ее прервать процесс раздевания. Этот человек сказал, что проведет расследование или что-то в этом роде? Значит, он рано или поздно опять заявится к ней. Разве можно принимать его в ночной сорочке? Нет, она собиралась выслушать его объяснения, сохраняя достоинство.

Приняв такое решение, она уселась на краю кровати и стала ждать, однако время шло, а проводник все не появлялся. В груди у Александры нарастало раздражение. Сколько еще будет насмехаться над ней этот плебей? Она выглянула в коридор и убедилась, что он преспокойно отдыхает на своем сиденье, читая газетку.

– Так как же? – сухо осведомилась она. – Вот, значит, как вы разыскиваете виновного?

Он вскочил и поспешил к ней.

– Я не смел вас беспокоить, миссис Каррингтон. Мне казалось, что после стольких волнений вам надо отдохнуть. Вот завтра утром…

– Отдохнуть? Когда ко мне может вторгнуться кто угодно?

– Вам больше нечего опасаться. Могу вас заверить, что вас больше не потревожат. Кажется, я знаю, кто позволил себе это… немыслимое вторжение. Уверен, что…

– Вам кажется, что вы знаете? – Александра окончательно вышла из себя. – Какая обтекаемая фраза! Да вы знали, кто это, с самого начала, мой дорогой друг! Вы, французы, лишены всякой морали, вот в чем ваша беда! Так что вполне естественно, что вы поддерживаете друг друга… Слышите, вас вызывают! Поторопитесь!

И действительно, проводника требовали во второе купе. Сдержанно поклонившись молодой ворчунье, он отправился в противоположный конец вагона, а Александра гневно захлопнула дверь своего купе.

Какое-то время она смотрела на свою постель подозрительным взглядом. После всего происшедшего она ни за что не сможет здесь спать! Ей хотелось провести ночь в честной постели, в честной комнате, по мере возможности в честном доме, ибо ей было необходимо остаться одной, обрести покой, оказаться как можно дальше от всех этих коварных людей. Она пришла к заключению, что стоит ей встретиться на каннском вокзале с совратителем-неудачником – и она умрет со стыда. Если она хочет избежать такого исхода, то у нее остается единственное средство.

Миссис Каррингтон решительно умыла лицо, надела шляпку, привела в порядок свой туалет, набросила накидку, натянула перчатки, собрала саквояж, шкатулку с драгоценностями и дурацкий шелковый зонтик с длинной хрустальной ручкой, который даже в раскрытом состоянии мог спасти от дождя разве что ее макушку, и стала ждать, когда поезд замедлит бег, как происходило всякий раз при приближении к более-менее крупной станции.

Дождавшись, она встала и потянула за шнур экстренной остановки…

Средиземноморский экспресс заухал, как филин в ночной чаще, выпустил столб пара, еще немного пробежался по рельсам и, заскрипев тормозами, остановился. Только что царившее в вагонах безмолвие сменилось суетой растревоженного улья. В коридорах вагонов появились люди: они, выпуская сигарный дым, выспрашивали друг у друга, что стряслось, и обращались за разъяснениями к проводникам. Александра как ни в чем не бывало вышла из купе и твердой рукой распахнула вагонную дверцу, чем произвела сильное впечатление на старого офицера с мощными седыми усами, смахивающими на крылышки серафима.

Видя, что она ставит поклажу рядом со ступеньками, готовясь спускаться, сей достойный муж вышел из транса.

– Всячески прошу меня извинить, мадам, но не собираетесь же вы выходить?

– Как раз собираюсь.

– Но вам известно, что мы стоим посреди поля? Здесь нет вокзала.

Александра, уже взявшаяся за поручень, ответила, выглянув в темноту:

– А я вижу станцию, и совсем недалеко…

– Но, мадам, здесь нет платформы! Еще сломаете ногу…

– Хотите пари? – проговорила она с задорной улыбкой.

Прежде чем он успел ей помешать, она спрыгнула на щебенку, тут же выпрямилась, чему способствовал очень малый уклон насыпи, сняла с подножки поклажу и зонтик и, нисколько не заботясь о поднявшейся из-за нее суматохи, задрала подбородок и твердым шагом устремилась в сторону огней, отражавшихся в блестящих рельсах. Она как раз шествовала мимо вагона-ресторана, когда Пьер Бо, предупрежденный старым военным, догнал ее.

– Миссис Каррингтон! – вскричал он. – Что это на вас нашло?

– А как вы считаете? – ответила она, не замедляя шаг. – Я сочла несовместимым с моим достоинством продолжать путешествие в вашем поезде. Соблаговолите позаботиться о моем багаже после прибытия поезда в Канны!

– Это вы дернули стоп-кран?

Вопрос был риторическим, поэтому Александра небрежно пожала плечами.

– Естественно. Вы что же, воображали, что я стану ждать, что еще выкинет ваш сообщник? Как называется станция, к которой мы подъехали?

– Бон! Только вам там совершенно нечего делать, поэтому я прошу вас возвратиться в вагон.

– Ни за что! Ничто не заставит меня вернуться в этот поезд!

– Невероятно! Что же вы предпримете дальше?

– Пойду в… Бон? Так, кажется, вы назвали это место?

– Так, так. Что вы там станете делать?

– Ведь это вокзал, не так ли? Значит, там останавливается не только этот роскошный дом терпимости, но и другие поезда. Вот я и дождусь поезда, который доставит меня в Канны – нормального, скромного поезда, без этих ваших выкрутасов!

– Ни один экспресс, хоть с выкрутасами, хоть без, направляющийся к Лазурному берегу, не останавливается в Боне. Ближайшие вокзалы – Дижон, который мы уже оставили позади, и Лион, до которого еще очень далеко.

– Тогда я поеду в Лион. Разве это невозможно?

Упрямица, действительно вознамерившаяся доковылять до станции по железнодорожной насыпи в своих несерьезных туфельках, которые ни за что не дотянут до платформы, вызывала у Пьера Бо желание то ли наподдать ей хорошенько, то ли взвалить на плечо и силой водворить в вагон. Однако она и так питала к нему сильное предубеждение, и такой поступок только еще больше скомпрометировал бы его в ее глазах. Она и без того подозревала в нем сводника. Если она пожалуется на насильственные действия с его стороны, то ему грозило расставание с карьерой на железной дороге. Он попытался воздействовать на нее вежливыми уговорами: