Неудобная женщина - Стефани Бюленс

Клэр вопросительно посмотрела на меня.

Тоном, который намекал на то, что мне известно, как выйти сухой из воды, я добавила:

— Это должен быть кто-то другой. Незнакомец. Профессионал.

Во взгляде Клэр вспыхнула искра.

— Профессионал?

— Да.

Я ждала, что Клэр проглотит наживку или задаст другой вопрос. Но она устало выдохнула и поднялась со стула.

— Спасибо, что приехала, Слоан.

Мне не хотелось уезжать. Что, если она больше мне не позвонит?

— Можем куда-нибудь сходить, — предложила я. — Не хочешь выпить?

Она покачала головой.

— Мой отец здесь. У него был сердечный приступ, поэтому я и приехала. О Марго я узнала случайно.

— Ясно, — сказала я негромко. — Ну что же, раз твой отец в больнице, мы можем увидеться здесь завтра вечером. Просто поболтаем.

Она не решалась принять мое предложение.

— Друзья всегда так делают, Клэр, — добавила я.

Она слабо улыбнулась.

— Хорошо. Тогда до завтра.

По дороге к машине до меня дошло, что за весь наш разговор о Марго, ее муже и женщинах, которые терпят побои, Клэр ни разу не упомянула Саймона. Но это не страшно. Неспособность Клэр помочь Марго наверняка пробудила в ней воспоминания о том, как она не смогла спасти Мелоди, и мысль, что она может не успеть вытащить Эмму из острых когтей Саймона Миллера. Если она продолжит терзать себя обвинениями, то точно решит, что пришло время действовать.

В следующий раз, сказала я себе, на мне будет прослушка.

На следующее утро я позвонила в больницу. Состояние отца стабилизировалось. Он спал. Мне обещали позвонить, если что-то изменится. Я решила пока не отменять занятия.

Следующие несколько часов я вела уроки. Я повторяла слова, спрягала глаголы и следовала структуре, подготовленной для многих клиентов за годы работы.

Занятия шли своим чередом, но все было по-другому.

Изломанное тело Марго.

Мое бездействие в отношении Саймона.

Меня по-настоящему пугала мысль о том, как далеко я могу зайти, лишь бы остановить его.

Мне срочно захотелось видеть Эмму, так что днем я припарковала машину напротив школы и подождала, пока кончатся занятия. Из широких дверей выпорхнула стайка девочек. Они вышли из ворот и разбежались в разные стороны, к машинам родителей.

Эмма шла в небольшой группе девочек. Все они носили одинаковую аккуратную форму: серая юбка и белое поло. Эмма — блондинка, и на ярком калифорнийском солнце ее волосы отливают золотом. Запрокинув голову, она хохотала. Весь мир лежал перед ней, как когда-то перед Мелоди.

Я любовалась Эммой, и тут показался Саймон. Он стоял у машины и махал ей. Как обычно, на его лице играла теплая, приветливая улыбка. Заметив его, Эмма торопливо попрощалась с подружками и поспешила к нему, радостная, доверчивая.

Со стороны казалось, будто беззаботная девчушка спешит к обожаемому отцу.

А я видела новую жертву Саймона.

* * *

Когда в конце рабочего дня я подъехала к дому, мистер Коэн сидел в одиночестве у себя во дворе.

Он помахал мне.

Разговаривать мне не хотелось, но у него никого нет, поэтому я подошла к нему.

— Как ваш отец? — спросил он с долей тревоги.

— По-прежнему в больнице.

— Его скоро выпишут?

— Не знаю.

На коленях у мистера Коэна лежала книга. Биография Жанны д’Арк.

— Отважная была женщина, — заметил мистер Коэн.

Мое безразличие к смелости Жанны д’Арк удивило и обеспокоило меня. Я не могла больше сосредоточиться ни на чем, кроме одного — как я поступлю. Мир сузился до узкого пространства, отделявшего меня от Саймона. Никаких посторонних мыслей. Он словно комната, где жарко топят, а я не могу выйти. Я чувствовала себя загнанной в угол даже на свежем воздухе.

— Передайте отцу мои наилучшие пожелания, — сказал мистер Коэн.

— Конечно.

Я зашла в кабинет. Готовиться к занятиям мне не хотелось. Сев за стол, я уставилась в пространство.

В конце концов мое внимание привлекла одна из картинок на стене напротив — известная оптическая иллюзия Пера Борреля дель Касо. На ней был изображен мальчишка, который пытается сбежать из рамы. Картина называется «Бегство от критики», и она всегда казалась мне чудной и жизнеутверждающей.

Теперь она превратилась в насмешку. Сплошной обман.

Ведь выхода нет. Бежать некуда.

Как мы и договорились накануне вечером, Клэр ждала меня за тем же столиком в больничной столовой.

У меня уже был наготове диктофон, активируемый голосом. В наше время уже никто не носит огромные записывающие устройства. Мой диктофон был размером с пуговицу, и его легко было спрятать за лацканом пиджака.

Завидев Клэр в дальнем уголке, я поняла, что она находится все в том же нервном, взвинченном состоянии.

— Я сегодня ездила к школе Эммы, — сказала она напряженным тоном, стоило мне сесть напротив. — За ней приехал Саймон.

Сделав глубокий вдох, она добавила:

— Я не позволю ему снова сделать это, Слоан.

Без каких-либо вопросов она принялась рассказывать о ночи, когда погибла Мелоди. Начался ливень, море бушевало.

Клэр шла по палубе, направляясь к их с Саймоном каюте, когда заметила Мелоди возле борта.

— Она была очень бледной, — сказала Клэр. — Я подумала, что ее укачало, спросила, как у нее дела. Она долго молчала, но наконец ответила: «Мама, у меня проблемы».

Лицо Клэр ничего не выражало.

— Она сказала мне, что нравится Саймону. И он не просто пару раз на нее посмотрел. Его объятия были слишком крепкими и долгими. Ее мутило от его взглядов. А однажды он подошел сзади, прижался, и он… был твердым.

Клэр покачала головой.

— Она рассказала мне все это, и знаешь, что я ответила? Что не верю ей. Затем пошла в каюту и передала Саймону обвинения Мелоди. Он посмотрел на меня так, будто я сошла с ума, если могу в это поверить. Он — оболганная жертва. У Мелоди всего лишь переходный возраст. Все просто, как дважды два.

По ее взгляду было заметно, что она верит в то, что собирается сказать.

— Но лжецом был он, а не Мелоди. Он бы искал способы зайти дальше. Постарался бы. Соблазнил ее, если бы смог. Возможно, он уже когда-то так поступал с другими девочками. Я знаю, что он снова так поступит. Это в его натуре. Он педофил.