Под сенью звезд - Данил Харин

Останусь пламенем в глазах,

В твоих руках дыханьем ветра

Останусь снегом на щеке,

Останусь светом вдалеке,

Я для тебя останусь свето-о-ом.

Софья замолчала, опустив голову. Гриша убрал руку от струн, заставляя замолчать и гитару. Повисла мертвая тишина, через мгновение разразившаяся бурей (насколько на это способны четырнадцать пар ладоней) продолжительных аплодисментов.

Когда аплодисменты смолкли, на ноги поднялся Яков Абрамович Ванштейн, естественно с рюмкой в руке:

– Вы прекрасно пели, девушка! И я говорю Вам спасибо и предлагаю за это выпить. Но также я предлагаю и даже смею настаивать, чтобы этот тост стал на сегодня последним. У нас был трудный, долгий день, а завтра нам предстоит много работы. Так что советую всем как следует выспаться, – и он одним глотком осушил рюмку. Все выпили.

– Ну что, баиньки? – пробасил Гриша.

Все согласно закивали и начали убирать со стола. Потом все дружно сходили до ветра, почистили зубы и начали расходиться по палаткам.

Софья подошла к сидевшему в стороне, на берегу ручья Антону. Присела рядом:

– Антоша, милый! Это ведь всего лишь песня!

Слез уже не было, но его глаза все еще были красными. Хотя она вряд ли могла это заметить в слабом свете догоравшего костра. Антон кивнул.

– Пойдем, ты столько времени провел за рулем! Тебе нужно поспать! – голос ее был нежным и заботливым. Ни следа пронзительности, разрывавшей сердце.

Он взглянул в ее переполненное заботой лицо и снова кивнул.

– Ну, не раскисай! Вставай!

Он встал.

Она настояла, чтобы он почистил зубы и умылся и проводила его до палатки, где он должен был провести ближайшие дни вместе с Гришей и молчуном Егором.

– Спокойной ночи, – она поцеловала его в губы. Он не ответил на поцелуй, но все же сказал:

– Спокойной ночи! – и скрывшись в палатке застегнул за собой замок. В эту ночь ему снились тревожные сны. Он что-то искал на лесной поляне при свете молодой луны. Искал, зная что у него мало времени, потому что кто-то крадется за ним из лесной чащи. Искал, но никак не мог найти.

Охранник Николай Федорович, обошел лагерь, проверяя все ли в порядке, аккуратно затушил костер, выключил фонари и громко икнув, забрался в свою палатку. Лагерем завладела ночь.

Проворочавшись два часа в своей отдельной, стоявшей чуть в стороне палатке, Сергей так и не смог уснуть. Он натянул ботинки, накинул куртку и вылез в ночную прохладу. Не спеша добрел до речки, опустился на ступеньку пирса, и поднял голову к черному небу. В такой позе он застыл.

– Почему ты не подошел ко мне тогда, в Москве, в ночном клубе? – Софья, закутанная в длинный шерстяной шарф остановилась рядом с ним и тоже подняла лицо к небу.

– Тогда было не время, – тихо ответил он.

– А теперь время?

– Думаю, что да, – он оторвался от созерцания ночного неба и взглянул на девушку. Ее профиль, в мерцающем свете звезд завораживал.

– Слушай, зачем тебе все это? – она кивнула на расположившийся на поляне лагерь, – Зачем тебе все мы? Ванштейн, Гриша, Антон? Почему ты здесь?

Он продолжал смотреть на звезды. И на мгновение ей показалось, что единственным ответом на ее вопрос останется журчание таежного ручья и шелест ветра в хвойных лапах. Но загадочный итальянец все-таки ответил:

– Из-за женщины, – мягко проговорил он и поднялся.

– Ухты! Как в романах Дюма, – вздохнула Софья и потрогала свои волосы, – Она красива?

– Она прекрасна, как греческая богиня, – он посмотрел ей прямо в глаза.

– Богиня… – повторила она с придыханием и подалась вперед.

– Прекраснее любой богини, – прошептал он.

– И что же? Игра стоила свеч? – в ее голосе появилась сводящая с ума хрипотца. Руки легли ему на плечи.

Он вздрогнул всем телом. Потерявшими вес руками, бережно как тончайшую хрустальную вазу, обнял ее талию:

– Игра стоила гораздо большего…

Их губы встретились. Их первый поцелуй такой сладкий, такой будоражащий длился несколько секунд. Но для них эти секунды растянулись в вечность.

Она оторвалась от его губ, мимолетом взглянула в лицо и опустила глаза:

– Сеньор желает продолжить знакомство? – будоражащая хрипотца только усилилась, он чувствовал, как подрагивают ее руки, сплетенные на его затылке.

– Только если сеньорита не против, – он уже с трудом сдерживался.

– Не против, – нежно прошептала она, на мгновение прижавшись животом к твердой как камень выпуклости на его брюках.

– Идем! – взявшись за руки, они направились к его палатке. Они шагали бесшумно, словно парили над землей.

И как только за ними с характерным звуком закрылась молния замка на двери в палатку, их губы снова слились. Теперь уже в отчаянно-страстном, горячем, не знающем преград и границ поцелуе.

За полчаса до рассвета совсем еще молоденькая девушка с растрепанными волосами выскользнула из стоявшей в стороне двухместной палатки и почти бегом добралась до другой, большой, в которой спали и видели сны другие девушки. Нырнула внутрь и тут же уснула, чтобы через пару часов проснуться, как ни в чем не бывало.

Когда Софья, оставив на прощание, горячий поцелуй, выскользнула из палатки, Сергей одним рывком сел в своем спальном мешке. Нашарил в темноте свою куртку, достал из внутреннего кармана пакетик с кокаином. Принял двойную дозу, поморщился, спрятал порошок обратно в куртку. Лег на спину. Так с открытыми глазами он пролежал почти час, пока, наконец, не провалился в беспокойный сон.

Он идет по симпатичной мощеной улочке. Старинный тротуар покрыт еще совсем тонким ковром из пожелтевших опавших листьев. Лучи солнца, клонящегося к закату, весело играют на окнах небольших милых домиков. На балконах сушится выстиранное белье, где-то справа льется из колонки вода. Но странно, на улице ни души. Не спешат с работы мелкие клерки, не выходит из парикмахерской на углу солидная дама с зонтиком. Не проедет кабриолет с молодым щеголем, в невыносимо узких брюках за рулем. Не играют на крыльце окрестные ребятишки.

Он идет вперед, заглядывая в окна, в надежде увидеть чье-нибудь любопытное лицо, или хотя бы силуэт, или на худой конец покачивающуюся занавеску. Но все напрасно, дома вокруг совершенно пусты. Звук льющейся воды внезапно исчезает, полная тишина бьет прямо по нервам, он чувствует, как под шелковой синей рубашкой, (как он мог надеть эту рубашку с коричневыми брюками?) по спине от самого затылка побежала тонкая струйка пота.