Сто глупых идей - Ник Венджинс

Мало того, что донор убивает себя, так еще и качает энергию из своих близких и детей, ибо самому ему уже не хватает для жизни. А вот куда уходит его энергия – это самое интересное. Обычно это называют фантастикой, но людям всё, что они не видят, свойственно называть фантастикой и выдумкой. До тех пор пока не ткнешь их носом в электронный микроскоп. Вот тогда у них глаза на лоб вылезают, вот тогда они начинают понимать, что помимо пресловутых вирусов и бактерий, уже давно запущена армия нанороботов. В кого-то они спокойно внедряются, и синхронизация систем проходит безболезненно и в фоновом режиме для организма, а кого-то накрывает, ломает, жарит и лихорадит, на полную включается иммунная система, пытаясь избавиться от инородного тела... А дальше дело техники. В частности квантовой физики. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества, никакой магии.

Самое интересное, что те, кто владеет подобными технологиями, они сами не употребляют спиртное. Они не курят, не пользуются наркотиками, лекарствами и не живут в состоянии стресса в душных городах свои жалкие и больные семьдесят лет. Они не едят отравленную пестицидами пластиковую продукцию, не пьют изуродованную, загаженную, мертвую воду и не бегают по врачам, которые не понятно чем занимались в медицинских институтах, если сами больны от пяток до волос. Нет-нет, это совсем иной круг лиц... И мне предстоял крайне неприятный разговор с некоторыми из них.

Пока Эрнесто бегал вместе со следователем куда-то наверх, я оставалась в холле под пристальным присмотром полицейских. Один из них передал мне анкету, чтобы я отметила в ней непонятные пункты. Изо всех сил отодвигая момент сдачи заполненной анкеты, я с тревогой посматривала на двери лифта и лестницу, стараясь не выпускать их из поля своего зрения. Как оказалось, и меня тоже кое-кто не выпускал из виду.

Тяжелый взгляд мужчины придавил меня к полу так, словно накрыл многотонным блоком. Мы встречались с ним ранее, за обеденным столом. Я никак не могла припомнить его имя, и единственное, что я помнила о нем: он тоже русский. Но данный факт почему-то не желал меня успокаивать. Напротив, заставлял нервничать и раздражаться.

Интересный факт, но в моих заграничных поездках я несколько раз сталкивалась с неординарными обстоятельствами, когда наши жизни пассажиров или путешественников висели на волоске. И всегда возникало чувство общности с теми, кто с тобой «одной крови». В случае опасности все русские тут же забывали о своих различных социальных статусах, и люди самоотверженно и героически бросались помогать даже тем, кому они вряд ли бы стали помогать в иной, какой-нибудь тривиальной ситуации. В такие моменты все надоевшие до зубового скрежета напевы про «русских алкашей», «ленивых медведей», «падших духом тупиц» и «проституток Наташ» - всё это переворачивалось с ног на голову и становилось кристально ясно: это отвратительная клевета, в которую всех заставили поверить. Весь мир заражен русофобией. А в это время русским залепляют рты, не позволяя даже вякнуть о достоинствах своей нации – это тут же рассматривается, как пропаганда запрещенных законом лже-ценностей, раздора или как «недоказанные исторические факты». Мы все обязаны восхищаться чужими культурами, религиями, языками, но только не богатством своего собственного духа и землей предков. Если человеку сто раз повторить, что он дурак, то на сто первый раз он им станет и начнет вести себя соответственно. Он сам о себе так будет говорить и даже думать, ибо жить, согнувшись в три погибели, когда на спину поставили ноги в кирзовых сапогах – это еще нужно умудриться выжить, а не сгинуть вместе с теми, кто когда-то первыми бросались грудью на амбразуру, не желая предавать правду в своих сердцах. Первыми всегда уходят лучшие.

В ситуации, опасной для жизни, почему-то всегда открывалась некая потайная дверь, и всё становилось четко видно: где тут русский, в ком всё еще горит ярый огонь Рода, а где – нет. Именно в такие моменты мне в полной мере становились понятны слова зарубежных политиков о том, что русские – это самый стойкий, вольнолюбивый и сильный духом народ, поэтому о господстве на политической арене не стоит и мечтать, пока русские не будут лежать на поле с разрезанной грудью, пока их последний ребенок не позабудет свой родной язык и не начнет предпочитать ему иностранный; пока не угаснет пламя, питающее Русский Дух и силу воли...

Вот и этот мужчина, сидевший напротив, не распространял в мою сторону флюиды «родства крови», а даже наоборот – показывал пропасть настолько устрашающую, что казалось, еще немного и я провалюсь в нее, как в огненное чрево мерзкого демонического отродья.

Мужчина, нервно усмехнулся и, поднявшись, неспешно направился в мою сторону.

- Привет, - поздоровался он со мной, теребя свою золотую запонку.

- Привет, - выдавила я в ответ.

- Ты, кажется, Полина?

- Мы разве переходили с вами на «ты»?

Он хмыкнул и, не растерявшись, пояснил:

- В иностранном языке нет разделения на «вы» и «ты». Особенно в английском. Я вырос в Америке, мне привычно так обращаться.

- Вы ошибаетесь. Насколько мне известно, даже в английском имеется «вы» и «ты». Просто это считается устаревшим обращением. К тому же, вы обратились ко мне не на иностранном языке, а на русском.

- Знаешь, как говорят: «С врагами на «вы».

- Кто так говорит? – вскинулась я, чувствуя, как нечто яростное разгорается внутри. Меня всегда бесили все эти псевдо-православные и псевдо-славинисты, прикрывающие своё невежество культом предков.

- На Руси так говорили, не знаешь? «Иду на «вы» - это знаменитое выражение одного чувака, - важно поучал меня незнакомец. – У меня профессорское звание, между прочим. Я преподавал в университете, а тут ты собралась со мной спорить. Даже забавно.

- Возможно, это выглядит забавным, но мне тоже известно, что прежде, чем назвать человека на «ты», к нему присматривались, касались его биополя...

- Можешь коснуться моего, если хочешь, - с намеком мотнул он головой в сторону лифта. – Зачем тебе этот креол? Ты же русская баба.

- Эрнесто на половину русский, - процедила я, но, в то же время, меня взбудоражил его вопрос: значит, нас с Эрнесто уже считают парой? Боже, но ведь никто не знает, что он холост, теперь все думают, будто я на правах любовницы... Какой жгучий стыд! И одновременно трепещущая в сердце радость нашей тайны.

- А! – отмахнулся собеседник. – На половину – это уже седьмая вода на киселе!

- А вы знаете, что это значит?

- Далекий и никчемный – вот что это значит, детка, - осклабился мужчина, демонстрируя свой идеальный набор вставных зубов.

- Нет, это всего лишь потомок, седьмое колено. Это вовсе не так далеко. Это, как раз ровно столько, сколько обязан каждый человек помнить и знать о своем роде. Дальше уже для избранных.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А ты, можно подумать, знаешь свой род до седьмого колена? – усмехнулся зубастый.